Это письмо заставила написать статья в в газете «Провинция» «Самий сумний день на самому сумному кладовищі» о Голодоморе 32-33 годов в нашей Константиновке.
Оставшиеся из 12-ти - братья Кириченко
К этой статье я хочу добавить — это была не жизнь, а сущий ад. Все, что происходило и как жили люди в то время, - невозможно ни описать, ни рассказать. Однако я хочу коротко рассказать про нашу семью и то время.
В те годы мы жили возле Константиновки в селе Щербиновка. Благодаря нашему отцу — Кириченко Николаю Антоновичу, бывшему фельдшеру и солдату броненосца «Потемкин», наша семья, численностью из 12 детей и нашей матери — Марии Марковны, в 32-33 годах осталась жива. В этот период среди людей ходила такая байка — «рассердился Бог на нас и улетел на небо, а коммуна приказала по пол фунта хлеба». Если бы его можно назвать хлебом… Его выпекали из шелухи овса и проса, замешанном на патоке. И сейчас, когда я вспоминаю этот хлеб спустя девяносто с лишним лет, у меня появляется кисло-сладкий привкус этого хлеба.
И этот 200-граммовый кусочек отец делил на три равные части, а мама давала нам утром, в обед и вечером, и дополняла нашу трапезу всем, что можно было есть — от съедобной травы до овощей и фруктов.
А спустя 8 лет пришла новая беда, не легче 32-33 годов, - началась война. Нелегко было и нам, оставшимся в тылу. Мы работали не менее 10-12 часов, зачастую полуголодные, потому что все отдавали для фронта. А после Победы все отдавали на восстановление страны.
Сейчас, из нас 12-ти, осталось только двое — я и мой 75-летний брат Геннадий Николаевич — двенадцатый. С самого детства он работал на заводе «Фрунзе» и за 45 лет своего стажа получил кучу наград, грамот, благодарностей — не пересчитать.
Кириченко Владимир Николаевич
