«Не обижайте нас…»

Этих людей, как и бездомных собак, мы старались и раньше не замечать. Теперь же, в период кризиса, да еще и зимой, когда каждый выживает как может, для нас они вообще перестали существовать. Может быть иногда мы обращаем внимание на то, что какие‑то «тени» с большими сумками мешают нам проходить возле мусорных ящиков. Но, судя по всему, количество этих «теней» будет расти, и кто даст гарантии, что каждый из нас не пополнит их ряды? Как говорится, «от сумы…». «Иду, дрожа, мимо бомжа, жалко и страшно — личность вчерашняя, а вдруг спьяну — таким же стану?»
 

Те, с которыми нам удалось пообщаться, оказались совсем не опустившимися. Более того, совершенно адекватными людьми, всю жизнь проработавшими на предприятиях города.

Патриарх вторичного сырья

Павлу Ивановичу уже 80. Из них 20 лет он работает «на мусоре». Считает это своей профессией. До пенсии был грузчиком на, как он говорит, «Харчпроме». Жители левобережья хорошо знают этого худосочного и подвижного старичка, который с восходом солнца появляется во дворах и, до открытия пункта приема вторсырья, успевает обойти все мусорные контейнеры в округе. Дождь, снег, холод, жара, но Иваныч, как стойкий оловянный солдатик, всегда на своем посту. Однако, эта утренняя смена больше для формальности. Главная задача вечером, до прихода конкурентов, — изучить содержимое баков и изъять все, что пригодится. Говорит, что еду практически не берет — только картон, макулатуру, банки, бутылки, в т. ч. ПЭТ.

А конкурентов он ой как не любит. При нас к пирамиде с ПЭТ-бутылками подошел по внешнему виду его явный коллега. Старик тут же оживился и набросился на него с кулаками: «Уходи, уходи!»

Живет вместе со старушкой в обычной многоэтажке. О детях вспоминать не хочет. Обмолвился только, что они где‑то далеко на заработках. Хотя старики и получают минимальную пенсию, но без мусорного подспорья не выжили бы.

Обижается же Павел Иванович больше всего на то, что всю жизнь до пенсии отпахал, а теперь и до смерти пахать должен.

Главная его сегодняшняя проблема — на пункте приема перестали принимать многие отходы, а остальные принимают за бесценок.

Королева мусорного правобережья

В отличие от Ивановича, Людмила Петровна пищевыми отходами не брезгует. На «бочки» (почему‑то так она называет мусорные контейнеры) женщина выходит только поздним вечером, после 23.00 часов, когда пустеют улицы. Благо, места расположения контейнеров хорошо освещены. Ей 58 лет. Не любит, когда ее называют бомжем, т. к. имеет квартиру в многоэтажке.

Без работы осталась с 1991 года, когда ее уволили по сокращению штатов с должности лаборанта завода им. Фрунзе. Примерно в это же время у нее погиб муж, и она осталась с двумя детьми на пособии по потере кормильца. Когда состояла на учете в центре занятости, то выучилась в Краматорске на бухгалтера и компьютерщика. Знания были хорошие, но т. к. не было опыта — никуда не взяли.

С 1996 года, когда закончились пособие и выплаты центра занятости, перешла, как она говорит, на «подножный корм». «Бочки» и сбор металла на развалинах заводов стали единственным источником существования Людмилы. Пенсию оформить не смогла, т. к. не было даже тех грошей, которые нужны для оформления справок.

Металлоломом сейчас практически не занимается — все, что было сверху, уже подобрали, а на развалинах заводов появились хозяева — не пускают. Иногда ей дают подработать знакомые из частного сектора — обрабатывать огород, убирать вокруг двора и т. п. Платят молоком, иногда дают на хлеб.

С «бочек» получает металл, бутылки и еду (похуже — для котов, получше — для семьи).

Опытные «бочковики» научили ее быстро и эффективно просматривать содержимое контейнеров — поддевать специальной палкой, разрезать стеклом, работать в перчатках и т. п.

Не брезгует откровенными отбросами. Приноровилась заплесневелый хлеб, подгнившие овощи и фрукты обпекать в духовке. Говорит, что при этом происходит полная дезинфекция.

На копейки от сданного вторсырья (пленка, металл, бутылки, бумага) покупает, прежде всего, еду. Часто чисто вымытые ПЭТ-бутылки у нее покупают торговцы растительным маслом и молоком.

По словам Людмилы, наиболее продуктивная работа на «бочках» у ресторанов и магазинов, где часто можно поживиться просроченными, но вполне съестными, продуктами.

Кстати, на левобережье, где работает Иванович, она не переходит. Говорит, что «голову оторвут».

А недавно в жизни появилось хоть какая‑то устойчивость — с октября месяца стала получать минимальную пенсию около 500 гривен. Но «бочки» не бросила. Все же легче с приработком. Но появилась проблема — начала пить старшая дочь и ее сожитель.

«Конечно, наша профессия не мед, — говорит Людмила, — но мы ведь тоже люди, поэтому не надо к нам относиться пренебрежительно. Не обижайте нас, особенно те, кто работает на пунктах приема вторсырья».

Бомж Витя

Этот человек из всех, кого мы встретили, принадлежит действительно к категории бомжей.

Виктор Степанович уже два года скитается и ночует где придется. Семидесяти лет, родился и вырос на цинковом поселке. Отец погиб на войне. Мать, рабочая «Автостекло», воспитывала троих детей. С отчимом не сложилось — он тоже умер. Пацаном Витя был большим специалистом по ловле раков в городских водоемах. Знал, где они зимуют. От холодной воды и оглох на одно ухо — почему не попал в армию. Виктор окончил ПТУ на штукатура и практически всю жизнь им и проработал.

Личная жизнь поначалу удалась — супругу (работницу бутылочного) нашел на танцах. Расписались, сами построили дом, родили и вырастили двух дочерей. Прожили душа в душу 18 лет. Но однажды посчастливилось ей получить путевку в Дом отдыха. Нашла себе там кого‑то и решила не жить с Виктором.

Он ушел, купил себе домик в селе и нашел подругу со скотобойни. С нею коротал вечера, с нею и пил беспробудно. По пьяне подруга привела в дом другого и потребовала от Виктора «свалить». Тот, не долго думая, взял столовый нож и… получил 4  года усиленного режима. Благо, что подруга осталась жива (говорит, что сам вызвал «скорую» и отвез в больницу). Лет 15, как вернулся с Севера. Снова женился, работал где придется, жил у супруги. Опять стал выпивать, и сын жены, угрожая убить (Степанович со слезами рассказывает, как тот его душил), выгнал из дому. Вот так он стал бомжем, ночующим зимой на трубах, летом — в подвалах, перебиваясь случайными заработками.

Сейчас мучает проблема надвигающейся слепоты — один глаз уже совсем не видит. Говорит, что обидеть может всякий — от мальчишек, достающих швырянием в него камнями, до жителей домов, выгоняющих Виктора из подвалов. Что с ним будет зимой, — и думать не хочет.

Что касается дочерей, то одна из них, по его словам, живет в районе загса.

Они ждут подарков

По словам наших героев, по контейнерам сейчас работают разные люди, но больше — бывшие работники наших предприятий, имеющие хорошие руки и ранее престижную работу (кто‑то даже в аэропорту был механиком самолетов). Иногда в городе появляются «залетные» бомжи, большинство из которых бывшие зэки. Наши их побаиваются, т. к. среди них есть такие, что напрямую идут на убийство, чтобы опять сесть. Некоторых из таких «залетных» узнают по фотографиям в газетах, публикуемым для опознания трупа.

Что касается Нового Года и праздников, то нищие и бомжи Константиновки их ждут. Ведь количество пищи и вторсырья на праздники в несколько раз увеличивается.

Единственное, чего они просят — сортируйте свой бытовой мусор, не сваливайте все в кучу. И действительно, давайте хоть так позаботимся о наших самых малоимущих. Пусть хоть на Новый Год им будет легче работать. Ведь это так нетрудно.

В. Березин.