Секретные дневники Нонны Баннистер

Продолжение. Начало в № 10, 11, 12, 13, 15, 16.
 

Последние несколько месяцев привели меня в смятение. Мне больше не нравилось ходить в школу, и я старалась под тем или иным предлогом пропускать ее и оставаться дома. Мои оценки съехали с «отлично», до «хорошо» и даже «удовлетворительно». Вскоре мама и папа забеспокоились и решили перевести меня в украинскую школу, которая была всего в нескольких кварталах от того места, где мы жили. Однако новое окружение, с преподаванием исключительно на украинском языке, стало новой проблемой для меня. Я уходила все чаще и проводила массу времени в музыкальной школе, танцуя и упражняясь в игре на фортепиано. Также я много рисовала и проводила много часов в своей комнате, читая папины книги на немецком, польском и литовском языках. Новости о войне, казалось, приносили мне облегчение. Хотя для всех это было горе и проблемы.

Все говорили о войне. Немцы приближаются. Что станет со всеми нами? Было большим облегчением не волноваться о школе, потому что школы большую часть времени были закрыты. Особенно после того, как немецкие самолеты стали регулярно бомбить наш город. Каким‑то образом я почувствовала, что мне больше никогда не придется ходить в такую школу. Но неизвестность впереди пугала.

Я играла на пианино и все время читала, просто чтобы забыть, что творится вокруг. Следующие несколько недель принесли много неразберихи и страха. Немецкие самолеты стали постоянно бомбить город, а русские войска отступали, забирая с собой всех гражданских, которые хотели эвакуироваться. Каждый день люди грузились на поезда. Они были растеряны и не знали, как поступить — бросить ли свои дома, все нажитое или остаться и встретить неизбежное. Граждане с маленькими детьми садились на поезда первыми. Русские солдаты ходили по улицам и убеждали всех уезжать. Они рассказывали всякие ужасы о том, что немцы несут вместе с оккупацией.

Папа уже решил, что мы остаемся, надеясь при случае пересечь западную границу. Это был наш единственный шанс покинуть Россию и выехать на родину отца в Польшу или дальше на запад. Это была многолетняя мечта, и теперь предоставлялся шанс ее осуществить. Мы решили подождать немцев и попытаться им объяснить, чтобы они позволили нам с папой выехать в Румынию или Польшу — куда‑нибудь, только бы из России.

Папа планировал это так долго и не ожидал вообще никаких проблем: как только пройдет первая волна немецких войск, мы обратимся к представителям немецких властей, которые помогут нам выбраться из страны. Папа свободно говорил по‑немецки, и он рассчитывал убедить их войти в наше отчаянное положение и помочь нам.

Однако у русских были иные планы в отношении людей, а именно эвакуировать всех и затем разбомбить и взорвать динамитом все, что останется. Они забрали не только всех желающих эвакуироваться, но  и многих гражданских против их воли, и погрузили их в последний уходящий поезд. Среди них было много детей, которых разлучили с родителями. Русские отряды прочесывали город, собирая людей для погрузки в вагоны. Петрович, правая рука моей бабушки, стал одним из них. Бабушка послала его раздобыть угля, который русские свалили вдоль железнодорожных путей. Люди подбирали его и разбирали по домам, когда русские солдаты погнали их и заставили сесть в вагоны. Петрович ушел в то утро, бабушка хватилась его и начала искать. Но нашла лишь тележку, наполненную углем. Мы никогда его больше не видели.

После отступления русские сожгли или взорвали все, что можно было. Они хотели, чтобы, когда придут немцы, не было еды и вообще ничего, чем можно было бы поживиться. До нас же — тех, кто остался — им было никакого дела, ведь нам они приклеили ярлык предателей.

Большинство тех, кто остался, прятались в подвалах или других укромных местах. На улице холодало, и подвалы были холодные и влажные. Оставшись без медицинской помощи и медикаментов, многие умерли от воспаления легких. Днем мы оставались в подвале, выходя из него только по ночам.

Поля были заминированы и везде расставлены ловушки. Время от времени слышались крики тех, кто волею судьбы попал в них. Артиллерия все также была слышна где‑то далеко, особенно ночью, было похоже на раскаты грома. Мы все знали, что бои идут где‑то не очень далеко. Иногда пролетали русские самолеты и сбрасывали одну-две бомбы. Было уже нечего бомбить, но, похоже, им доставляло удовольствие пугать тех, кто остался. Они обстреливали людей на улицах, когда пролетали над нами. И они летали так низко, что можно было почти разглядеть летчиков. Не было сомнений, что самолеты были русские.

После того, как папа решил не уезжать, остались лишь мама, папа, бабушка и я. Бабушка бы никогда не бросила Большой Дом и оставалась бы дома на тот случай, если кто‑то из членов ее семьи решит вернуться.

Продолжение следует.

---