В оккупированной Константиновке семья Погасиев жила с огорода. Благо, он был раза в четыре больше, чем современный. Работали старики-родители и Николай. Старшие все были на фронте, даже сестра, выучившаяся до войны на медсестру. Николай устроился работать в ДК ”Химик” помощником киномеханика. Так он освоил специальность, которая пригодилась ему уже после войны, во время службы в Советской Армии. В здании немцы разместили свою комендатуру, но в большом зале ДК шли спектакли и концерты, регулярно показывали немецкую хронику и фильмы. Картины шли на немецком языке, который Николай немного, в пределах бытовой лексики, освоил.
В январе 1943 года его угнали на работу в Германию. Константиновских работников для немецкой экономики собрали во дворе 113-го училища, причем, забирали всех подряд, на возраст не смотрели. Так, с Николаем попал на этот сборный пункт и его старик-отец. Отсюда стариков отправили таки по домам, а тех, кто помоложе, погнали на Дзержинск. Там их оставили на ночь на стадионе без охраны, поэтому многие разбежались. Николай пришел под утро домой, но его уже опередили полицаи, которые успели побывать у них дома в поисках беглеца. “Иди в Барвенково к брату”, - сказал ему отец.
Вот по дороге к Барвенково, возле Славянска, Николая и задержала немецкая полевая полиция. От судьбы не уйдешь. Его втиснули в теплушку к другим таким же бедолагам и повезли на Польшу. Условия были такие, что многие умерли по дороге.
На границе Польши был осмотр новых “восточных рабочих” рейха, их сортировка. Николая повезли в Линц (Австрия), где он после недолгого пребывания в Сан-Валентино, попал в небольшой лагерь на Бременском перевале, что между Италией и Австрией. Через перевал проходила стратегическая железная дорога между Италией и Германией, которую регулярно бомбила авиация союзников. Вот эти разрушения и восстанавливали заключенные горного лагеря. Там были русские и украинцы, поляки, французы, американцы. Никакие не остарбайтеры, а заключенные. Отношение немецкой охраны было одинаково плохим ко всем, без различия национальной принадлежности. Кормили плохо. Брюква, жидкий суп, 200 гр. хлеба в день.
Сдружился там он с поляками. Их язык на 70% похож по лексике на украинский, поэтому, сделав небольшое усилие, можно без труда его понимать и на нем объясняться. Услышав понятную речь, юноша вошел в их компанию, стал жить и работать с ними. В лагере было 12 бараков, заходить в чужой запрещалось. Когда Погасий, не зная о запрете, зашел в чужой барак, охранники его жестоко избили. Вообще, в лагере жестоко наказывали за различные проступки. А работа была тяжелая и опасная. Американские бомбы не разбирали, кто там внизу, - немец или принудительно угнанный на чужбину остарбайтер. Во время налета 150-200 метров пути просто переставали существовать вместе с насыпью. Заключенные за месяц-другой все восстанавливали, после чего следовал новый налет, и все надо было начинать сначала. В бараке, где оказался Николай, каждый месяц умирало до 10 заключенных, фактически, это был конвейер смерти, где на место умерших и погибших от бомб привозили новых смертников.
Поэтому, в польской бригаде Николая созрело решение бежать из лагеря. Шел уже 1944 год, заключенные знали, что в Италии высадились союзники, вот и решили беглецы идти на юг, по направлению к фронту. Они собрали некоторое количество сухарей, экономя на своей ежедневной пайке, шесть дней ждали американской бомбежки. Во время налета все разбегались подальше от линии железной дороги, стремясь спрятаться за камни. Охранники прятались наравне со всеми, контроль за заключенными исчезал. Вот такой возможностью и воспользовались трое поляков и молодой украинец. Они смогли уйти, затем забрались на крышу состава и часть пути проехали. Один из поляков, самый пожилой из них, не выдержал темпа, умер. Но умер свободным. Его похоронили, завалив тело камнями. Николаю удалось достать у местных жителей-немцев кое-какую гражданскую одежду вместо их серо-черной полосатой, но полиция их все-таки арестовала. Вместо бреннерского перевала, они оказались на одном из немецких аэродромов. Бомбежки американской авиации там были еще более сильными, но кормили не в пример лучше. Шла весна 1944 года, и на севере Италии уже действовали партизаны. Вот одна из таких партизанских групп и похитила Николая.
На счастье, был он чернобровым красавцем, очень похожим на итальянца. Будь он актером, - амплуа героя-любовника пришлось бы Николаю впору. Вот такому странному заключенному и устроили побег партизаны. Николая посадили под мост и приказали сидеть там и не высовываться. Лишь с наступлением ночи за ним пришли. Его вели всю ночь, от дома к дому, запутывая следы. Так он оказался в одной из итальянских семей, а потом и в горах в партизанском отряде.
Несколько месяцев его не допускали к выполнению боевых заданий. Он учил итальянский язык. Выучил его настолько хорошо, что и теперь, спустя многие годы, способен без проблем излагать свои мысли, давать интервью на итальянском иностранным журналистам, причем, без акцента. Около полугода Николай Погасий провел в партизанском отряде. Он вспоминает об одной операции, в которой принял участие. Подготовка была тщательная. Партизаны знали, где проходят немецкие телефонные линии. В одну из ночей они в десятках разъемов натерли чесноком контакты, что привело к увеличению сопротивления и резкому падению качества звука. На линию выехало несколько грузовиков с немецкими связистами для проверки и исправления дефектов. Их уже ждала партизанская засада...
После окончания войны Николай Погасий служил срочную в Советской Армии. Был он вначале переводчиком при нашей военной миссии в Италии, которая занималась возвращением в Советскую Россию перемещенных лиц — остарбайтеров и военнопленных. Затем был киномехаником в группе Советских войск, размещенных в Австрии.
Демобилизовался, вернулся в Константиновку. Выучился, работал на Фрунзе и Красном Октябре. Был инженером-конструктором, имеет на своем счету изобретения и множество рацпредложений. Создал семью, родил троих детей, посадил множество деревьев. Вот только по приезде в родной город его вызвали в КГБ, что на улице Ленина, и посоветовали об Италии не распространяться, с другом-итальянцем, который его и спас из немецкой неволи, не переписываться.
В 1971 году поехал Николай Погасий по туристической путевке в Болгарию. Была у него такая мечта - побывать на могиле брата, погибшего там в конце войны. Могилу он не нашел, болгары перезахоронили наших павших воинов, а ехать в другой город в условиях, когда маршрут туристической группы расписан, он не мог. Не в лучшем настроении пошел Николай с группой своих товарищей-интуристов посидеть в ресторан. Выпили много. Так что, когда за своей спиной услышал итальянскую речь, то о запрете КГБистов на контакты с Италией даже и не думал. Обернулся, обратился к сидящим невдалеке итальянцам на хорошо знакомом ему языке. Завязался разговор. Итальянцы оказались охотниками, возвращающимися домой. Проговорили за рюмкой вина до утра. Оказалось, что они как раз проезжают мимо тех мест, где жил и партизанил Николай. Он написал письмо другу, которое передали охотники. Когда вернулся в Константиновку, то его уже ждало письмо из Италии.
А поехал он в гости туда уже в 90-е годы. Был там несколько раз. Его поразили перемены в жизни той итальянской деревеньки, где он жил в 1945. Бывшие крестьяне, бедняки-поденщики, чья жизнь мало чем отличалась от жизни простых людей в Советском Союзе, купили землю, поставили там большие и красивые дома. “Бедных я там не встречал”, - говорит Николай. Уважение к тем, кто воевал, большое. В церкви проходят специальные службы за тех, кто защищал Италию, партизанская пенсия его друга - более 1000 евро.
Но и там Николай Погасий смог отметиться. Всю жизнь он дружил со спортом, вел здоровый образ жизни. Всю жизнь, даже в преклонном возрасте, ездил на велосипеде. На дальние расстояния. А в Италии принял участие в легкоатлетическом забеге на 7 км среди ветеранов, и занял там первое место. Кубок за победу привез домой. Так что наш ветеран является прекрасным примером активного долголетия, основанного на занятиях спортом, и здорового образа жизни. Так держать, итальянский партизан!
И.Бредихин, преподаватель КПЛ.
