Приближается годовщина тех апрельских дней, которые уже вошли в историю как оккупация города пророссийскими боевиками. Этот кошмар длился два месяца и десять дней. И его хронология начинается с того, что 28 апреля были захвачены и забаррикадированы горисполком и милиция, 29 апреля в Константиновке схватили, избили и 70 дней подвергали пыткам Ярослава Маланчука (подробное интервью с ним мы печатали в августе прошлого года), а 30 апреля - еще одного «свободовца», Артема Попика. То, что Ярослав – крепкий мужик, десантник, родом с Западной, с достоинством выдержал все испытания, - не так удивляет по сравнению с 26-летним обычным константиновским парнем Артемом. Этот феномен хлопца, абсолютно не отличающегося от тысячи своих сверстников и таких же мальчишек нашего города, мы и попробовали разгадать, взяв у Артема интервью.
- Расскажи о своих корнях, родителях.
- Папа приехал из Николаевской области, мама из Сумской. Сельские жители, повстречались и поженились в Константиновке, оба железнодорожники. Кстати, потому украинский язык для меня с детства и близок, что в селах, откуда родом родители и где я часто бывал, говорили, в основном, на нем. Отца мы потеряли, когда мне было 15 лет. Он был ликвидатор-чернобылец, часто болел. Остались жить вдвоем с мамой в своем доме на Красном Октябре. Учился в 17-й школе. Научился читать еще до школы и много читал, в основном, русскую литературу. Любимые писатели - Гоголь, Достоевский, Булгаков.
- Курить когда начал?
- С 9-го класса. Но спортом занимался - всегда любил бегать, выступал на местных и областных соревнованиях. Всегда любил утренние пробежки. Как и все ходил на дискотеки в ДК «Октябрь» и т.п. После 9-го класса поступил в Славянское железнодорожное училище. 2 года отучился. Потом устроился на мебельную фабрику, два года отработал мебельщиком, потом перешел в вагонное депо электросварщиком, потом слесарем подвижного состава (по сегодняшний день).
В 2009-м поступил в Шахтерский кинотехникум, потому что с детства мне отец привил любовь к фотографии. Закончил в 2013-м. Проходил практику на нашем «СКИФе»...
- Как пришел к Украине?
- Дело в том, что с 2004 года я стал активно интересоваться историей. Читал «Холодный Яр», «Черный ворон» и другие подобные книги. Прочитал много Винниченко. Стал задумываться, например, почему в городе так мало названий магазинов на украинском.
А с момента российско-грузинского конфликта понял, что такое Москва. В 2012 году познакомился с горловчанином Игорем Славгородским (он уже был «свободовец», а затем и возглавил областную организацию). Помню, как вначале в фэйсбуке все расспрашивал у него о Стусе...
В январе 2013-го, когда «свободовцы» приезжали к нам в город на акцию, познакомился с Игорем воочию. В апреле я вступил в партию, ездил на чествование героев в Холодный Яр (где был Олег Тягнибок и другие известные лидеры). Я зарегистрировал здесь ячейку ВО «Свобода», стал участвовать в заседаниях Народной Рады, проводимых акциях.
- С друзьями, близкими, не было проблем?
- С ровесниками, родными особенно не ссорились, но и поддержки не было. Мама всегда занимала нейтральную позицию. Мне доверяла – если я выбрал, чем заниматься, значит, это мое дело.
- Опасность ощущал, понимал, что это может плохо закончиться?
- Тогда не было ничего опасного. Хотя некоторые моменты были, когда избили стариков на ступеньках «Спутника» во время приезда нардепа из «Свободы».
- А когда начался Майдан и когда стали убивать людей?..
- Не отходил от интернета и телевизора, очень переживал. Но ездил не в Киев, а на акции в Донецке. Где познакомился с Димой Чернявским, которого убили. Теперь он в Небесной сотне, Герой Украины.
- Были среди твоих друзей «титушки»?
- Нет, они не были особенно активны - ни за, ни против Украины. Можно правительство не любить, но как не любить страну, свою Родину? Это потом, когда некоторые друзья попали на пророссийские митинги, мы с ними стали обходить эти темы.
- Вот Чернявского убили, затем Рыбака нашли в Торце, неужели не волновался за свою жизнь?
- После смерти Дмитрия, конечно, что-то появилось. Но, думал, что это случайность. Хотя нас стали предупреждать, готовить, даже выдавать на митинги бронежелеты. На выборах меня готовили выдвинуть наблюдателем от «Свободы», но Ярослава, у которого были документы, захватили. Мне об этом сообщили побратимы по партии. Говорили, чтобы я уезжал. Я начинал об этом подумывать. Но даже «тревожный чемодан» не приготовил. Занимался поиском Ярослава. Никто не думал, что до такого дойдет...
- Расскажи, как все произошло.
- Я был в отпуске, сидел дома. Помню, что дал интервью по телефону Земскову из «Знаменки»...
- Так, может быть, он тебя и сдал? Он же в Россию почему-то сбежал потом...
- Не могу сказать. 30 апреля часов в 11 вечера я услышал лай нашего пса, вышел проверить, что происходит. В темноте увидел трех человек, приехавших на белом Ланосе, одетых в гражданское, которые заходили во двор.
Один из них резко прыснул мне в лицо слезоточивым газом. Мне удалось убежать обратно в дом и закрыть за собой дверь. Они ушли. Я набрал местное отделение милиции (уже взятое бандитами – ред.). Объяснил дежурному, что какие-то люди пытаются проникнуть в мой дом. Он начал расспрашивать. Сложилось такое впечатление, что он просто хотел потянуть время. Примерно через 20 минут 4-5 человек, одетых в военную форму, с автоматами, зашли в наш двор. Обошли вокруг дома и, сломав замок, вломились через входную дверь.
Они все имели георгиевские ленты. Вытащили меня из дома, толкнули на землю и начали бить прикладами автоматов. Затем завязали глаза, связали руки и впихнули в багажник автомобиля. Мама кричала, но ее оттеснили в угол двора. Мы ехали около 5-10 минут. Затем они вытащили меня из машины и завели в какое-то здание. Привязали к стулу, на котором я просидел до утра. Утром меня еще с кем-то положили в багажник автомобиля и отвезли в Славянск (я услышал, что туда повезут). Знаете, больше всего меня испугал блеск от поверхности воды, который, как мне показалось, я из-под повязки увидел. Сразу вспомнил, что Рыбака, студентов в речке утопили...
Нас привезли в какое-то здание (Славянское СБУ – ред.), спустили по лестнице, запахло подвалом.
Сквозь щелку под повязкой я увидел комнату, около 20 квадратных метров, без мебели, где на матрасах и одеялах лежали и сидели человек 20. Я провел там около трех недель.
Водили на допросы, спрашивали, где мы держали наше оружие? Понятно, что отвечать мне было нечего – я не видел его и даже в руках не держал.
Руки и глаза у меня были перевязаны скотчем до 22 мая (больше трех недель! – ред.), несколько раз только перевязывали. Понятно, что о душе и прогулках не могло быть и речи. Правда, книги читал, в том числе Библию. Воду, еду какую-то невкусную давали, в туалет водили. И нас постоянно оскорбляли, унижали...
Кроме того, что там был со мной последнее время Маланчук, познакомился с известными журналистами, блоггерами из Донецка, Киева, был режиссер, студенты, простые работники славянских предприятий (один, например, за то, что пытался сфотографировать на мобилку блок-пост).
При допросах сильно били. Электрошокером, резиновой дубинкой, ногами по голове, рукам и ногам. Кололи то ли шилом, то ли спицей. Но больше всего издевались те, что тоже сидели в плену, но были из бандитов-«ополченцев». Они сверлом, каким-то металлическим квадратом крутили пальцы на руках. Больше всего мне досталось в первую неделю... Лечился долго, но до сих пор побаливает.
- Как ты там не сломался? Ярослав рассказывал, что ты, наоборот, перечил этим уродам. Не слушался, спал, разговаривал, курил, когда это запрещали. Он восхищался тобой и говорил, что духом ты был даже крепче, чем он.
- Я просто их всех для себя послал подальше… А что мне оставалось?
- А они хоть говорили, за что тебя взяли?
- Практически нет. У них в голове была такая совковая каша. Говорили, что посадят по 58-й статье за «антисоветскую деятельность»…
- Извини, но мы тут, на воле, допускали, что, когда тебя освободят, ты скажешь: «Ну все, больше я заниматься «Свободой» не буду». Но ты продолжаешь жить и действовать, как украинский патриот.
- У меня не было сомнения в плену, что «свободовцы» будут делать все возможное, чтобы нас с Ярославом спасти. Меня обменяли через месяц, а Маланчуку, думаю, чисто случайно, не повезло, сидел до конца. Спасибо журналистам, которые «подняли волну», это тоже сильно повлияло. Но кто тогда занимался нами, от кого больше всех зависело, кого хоть поблагодарить, я до сих пор не знаю...
- Ну и какими были первые впечатления после освобождения?
- Я, наверное, все эти дни был в таком шоке, что ничего не ощутил. Мне даже СБУшники сказали: «Ты что, не рад?». Единственное, помню, когда проехали после блок-постов знакомые места – БЗС и тому подобное, появилось ощущение, что фу-ух, наконец-то!
- Что-нибудь скажи своим сверстникам, простым константиновским пацанам, которые уверены, что все эти зверства - враки пропаганды, что всё было классно.
- Они должны понять, что этот «русский мир» пришел сюда, чтобы устранить, в том числе физически, инакомыслие и инакомыслящих. Я на себе ощутил, что они готовы убивать только за то, что ты украинец. А каково было моей маме? Вы должны знать, что люди жили в страхе, многих мучали и убивали (в Славянске, под руководством Гиркина, официально более 200 человек). Этого нельзя ни забыть, ни простить.
Беседовал В.Березин.
