Прежняя Константиновка кончилась, «сгорела» в 4-месячном дээнэровском амоке (если брать за точку отсчета 1 марта, когда прошел первый митинг). С виду все вроде как было — улицы и дома те же, и городу несказанно повезло уцелеть. Война пронеслась над нашими головами страшным самолетным гулом, прокатилась по окраинам перестрелками, скрежетом танков и сдвинулась на юг. А люди остались — вроде бы те же, но уже бесповоротно измененные всем пережитым.
Совсем другая жизнь стучит в двери. Начать с того, что живем мы теперь в прифронтовом городе со всеми атрибутами — табличками «Мины», затрудненными поездками, проверками документов, проблемами с водой, связью, выплатой «детских» и пенсий, а еще — огромным страхом, что все вернется.
Люди как будто очухиваются от тяжкого обморока, глотают горькое лекарство из собственных рухнувших иллюзий. И пытаются осмыслить, как теперь жить дальше.
Владимир Гончаров
Разговор об этом зашел не где-нибудь, а в кабинете начальника Константиновского горотдела милиции подполковника Владимира Гончарова. В «бесхозном», опустевшем городе, по которому на прошлой неделе и автор строк перемещалась с опаской, — этот человек олицетворял собой единственную реальную власть. Шли мы к нему за простым интервью, а получили интересную беседу, которой люди его профессии не часто балуют журналистов. После такого общения даже мысленно к нему не пристает слово «мент».
Прифронтовую ситуацию шеф городской милиции дал почувствовать сразу — с совещания в родной кабинет зашел с автоматом и энергично задвинул его за руководящее кресло. На столе — карта города, на которой, как сказал В.Гончаров, тут же убрав ее с наших глаз, — «секретка», на ней отмечены все точки «беспредела», творимого при ДНР.
Он сам начал разговор с вопроса, а приглашали ли мы саперов, когда вернулись в редакцию?
— Нет? Нужно, чтобы с вами моя группа поехала и осмотрела все, — объяснил Владимир Гончаров. — Дело по «Провинции» возбуждено и мы будем им заниматься.
— А как вообще обстоят дела с разминированием в городе?
— Сложно, есть места, которые еще не обследовали. Нам в прошлый вторник повезло — ехали саперы, немножко сбились с пути и попали как раз на то место, где мы мину охраняли. Нормальные ребята оказались, еще три мины попутно сняли. Они хоть и оказались самодельными, но сделаны очень серьезными профессионалами. У нас до сих пор часть зданий заминирована, а часть еще вообще не проверена, остро нужны специалисты. Поэтому хочу обратиться к гражданам: если у вас есть какие-то подозрения, не бойтесь, звоните на 102 или 101, мы будем по возможности оцеплять и охранять эти объекты до приезда саперов. Константиновка сейчас прифронтовой город, у нас первая линия обороны, стоит только выехать за Иванополье.
— Владимир Леонидович, изменились ли ваши задачи по службе?
— Задачи у нас прежние — охрана правопорядка. Но эти события дают нам возможность изменить милицию, и если не сделаем этого, то нам грош цена. И моя задача сделать это все быстрей. Потому что во всем, что произошло в городе, виноваты правоохранительные органы. В первую очередь я, как начальник милиции, мы это допустили. Почему-то те же Днепропетровская, Харьковская, и Одесская области, где сепаратистских настроений было не меньше, смогли удержаться от этого падения... Из текущих же задач — прием всех заявлений от населения. Люди уже пошли, несут жалобы по эпизодам времен ДНР, говорят, раньше боялись. Кстати, я заставил абсолютно всех подчиненных ходить по городу в форме, в том числе и следователей. Чтобы люди увидели, что милиция есть, чтобы высказали в глаза все, что думают про эту милицию, что они, собственно, и делают... Через это необходимо пройти каждому для очищения, чтобы сказали тебе, кто ты такой. Некоторые ведь действительно заблуждались, а некоторые, вполне «идейные» сотрудники, серьезно помогавшие сепаратистам, все еще остались, ходят на работу. По ним будет то законное решение, которое они заслужили. Это не 1937 год, всех хватать без разбора не будут, но с теми, кто всерьез замешен, надо поступать жестко. Обычного гражданского человека, пошедшего в ту систему, можно понять: город весь порезан, работы нет, нищета. А милиционеров — нет, они переступили через свой долг.
— Насколько глобальная планируется чистка?
— Уже очень много сотрудников горотдела написали рапорты об увольнении. Как только я сюда вернулся, сразу стали писать, я ведь хорошо знаю, кто чем занимался. Когда мне пришлось скрываться (после подвала стало невозможно работать), многие в ладоши хлопали, передавали мне «приветы» и обещания камеры на солнечной стороне. Я же пообещал, что обратно приеду на БТРе. Приехал с автоматом, а уж БТР заехал вслед. Много, честно скажу, предателей оказалось, они и сейчас в Донецке, в боевиках. Они свой выбор сделали. А многие милиционеры просто боятся, вдруг вернуться сепаратисты...
В прошлый понедельник я собирал личный состав, в глазах многих был испуг, они не ожидали, что я вернусь... Надеюсь, у нас еще будут преданные люди, предстоят ротации, решение о них будет приниматься на более высоком уровне. Но мое мнение — милицию здесь надо менять процентов на 90. Хотя можно понять и милиционеров, у них в голове грандиозная каша — сначала был Майдан, потом все с ужасом ждали «Правый сектор», вместо них пришли совсем другие люди и оказалось, что стало еще хуже. И вот вроде бы все — город свободный, никто никого не убивает, не режет. Теперь сомневающихся и тех, кто боится, надо направить в нужное русло, может, они будут нормальными работниками.
— О себе расскажите, Владимир Леонидович. Мы наслышаны про подвал… Неужели в вашем же подвале пришлось сидеть?
— Давайте так: когда мы немного дальше продвинемся, когда пойдут конкретные уголовные дела, — я расскажу подробней. А пока вкратце. Когда город был захвачен, в милицию стали приходить люди с разговорами: давайте мы будем садить задержанных к вам. Я отказал — без решения суда к нам в ИВС никто не сядет, это сразу 15 лет тюрьмы для милиционеров. Пообещал: если сепаратисты туда бросят хоть одного человека, — горотдел закрывается и разъезжается. Тогда этот вопрос они сняли, нашли другой подвал — в горсовете...
— Один из наших знакомых в нем побывал. Встретил двух иорданских студентов-медиков, которых забрали по дороге из Донецка в Харьков, откуда те хотели вылететь домой. Видел компанию молодых ребят, сидевших в саду за «рюмкой чая», которых сдал боевикам недовольный шумом сосед. Парней привезли в багажнике, бросили в холодный подпол прямо в трусах. Условия там были ужасные. Знакомый после своего освобождения даже одеяла туда передал...
— Одеяла людям могли и не отдать, — сомневается Владимир Гончаров. — Там отношение к пленникам было откровенно скотское. Это заброшенный подвал с битыми стеклами, землей и строительным мусором, без воды. Жажду мы утоляли из батареи, в туалет превратили какой- то закуток... Было много людей, угодивших туда за длинный язык, с кем-то сводили личные счеты, были пьяные за рулем, кто-то просто показался подозрительным, в общем, бросали всех подряд. В каморку три на четыре метра набивали больше двадцати человек, так что спали сидя. За сутки на всю компанию дали два стаканчика чая и четыре пирожка. Разговаривать и кричать было нельзя. Хотя отношение ко мне на фоне остальных сидельцев было сносное, да и пробыл я там не долго — два дня...
А ведь посидеть в подвале пришлось и самим дээнэровцам, известно: двух из троих «комендантов» Константиновки соратники туда бросали по каким-то своим подозрениям... Сейчас все, кто был более менее причастен к этим делам, находятся в Донецке. Уехали с семьями, которые, кстати, оказались там совершенно не нужны и начинают потихоньку возвращаться в город. К слову, Константиновка возможно потому и была сохранена, что у нас сепаратисты были все местные. Они свой город не разгромили. Правда, со стоянки в горотделе забирали машины все подряд — хоть с угонов, хоть нет. Как говорится, на нужды революции чужого не жалко.
— Много ли дел завели в милиции по всем событиям?
— Много. — В.Гончаров показывает солидную кипу листов, страниц восемьдесят. Это все, что они творили в городе. Да, мы не помогали людям, но мы регистрировали абсолютно все, начиная от поджога «Провинции» и теперь будем этим предметно заниматься.
— Были ли открыты уголовные производства против тех, кто проповедовал идеи сепаратизма, собирал митинги? Например, против Л. Пасечной, фактически вдохновительницы сепаратистского движения в городе, открыто призывавшей к неповиновению Киеву?
— В прокуратуре области возбуждено общее дело, этим занимается СБУ. По Константиновке по терактам были возбуждены дела, но мы отдаем эти материалы СБУ, поскольку это их т.н. подследственность. Кстати, где сейчас работники константиновской СБУ, — я не знаю...
— Владимир Леонидович, по городу ходят панические слухи, дескать, идет армия, забирает всех подряд, прячьте мужчин моложе сорока...
— Никто никого не забирает. Работают спецслужбы, военная разведка. У них есть информация, они забирают тех, кого надо забирать, и не в армию, а туда, куда надо. Что касается призыва, — то попасть в ряды украинской самообороны очень сложно — там настороженно смотрят на местных, опасаются предателей, с не проверенным человеком связываться не будут. Такое отношение считаю справедливым, коль мы это допустили — аплодировали, встречали сепаратистов, а то и добровольно со своими детьми становились для них «живыми щитами».
Подготовила В.Данько.
