Окончание. Начало в №18.
В конце 1946 года рядовой Федоренко демобилизовался и вернулся в родной дом. Там его уже ждала жена — демобилизованная старшина медслужбы, как и супруг, награжденная несколькими боевыми орденами и медалями. Но домой пришел Федоренко ослабевшим: «Дохлий був, ледве ходив». В самом конце войны он получает ранение, а вдобавок к нему - сыпной тиф. Федор Тимофеевич долго болел, лежал в Кенигсберге в госпитале. Выписался сильно ослабевшим. Поэтому, когда пришел устраиваться в родное хозяйство и не захотел опять садиться за трактор, - от директора получил ответ, что в таком случае для него в хозяйстве работы нет.
Встреча волонторов проекта «Последний узник» с Ф.Федоренко, лето 2010 г.
Но демобилизованным солдатам помогали с трудоустройством. Парторг Поляков встретил в конторе расстроенного Федоренко, спросил, что с ним. Когда услышал о разговоре с директором, то сразу пошел к нему. «Ты, Гаврило, чого його не береш на роботу? Він же комуніст і фронтовик!» Тогда во внутрипартийных отношениях было принято общение на «ты», сколь бы ни велики были должности коммунистов. Робкое «вы» сразу выдавало партийного новичка, далекого от номенклатурного аппарата.
Определили во фрунзенском подхозе Фёдора Трофимовича в сад. Но там он не задержался. Организаторскую жилку в Федоренко вскоре разглядел главный агроном Владимир Игнатьевич Балан. И это определило судьбу нашего героя. В голодном 1947 Балан назначает Федоренко бригадиром овощеводов и посылает его на кагаты (овощехранилища в районе цинкового): «Федька, давай двигай на хранение картошки!» Знал Балан, что не будет Федоренко воровать. Вот и простой рецепт борьбы с коррупцией — не ставить на руководящие должности воров. Найти достойного человека было нелегко и в 1947. Просто тогда еще были нормальные руководители, которые искали.
Успехи «Берестового», как и его развал, связаны с этой простой библейской моральной заповедью: «Не укради». При Сталине воровать не рекомендовалось. Когда брали в подхозе выращенную продукцию, то брали немного и на виду у всех. Чтобы «не воровать». Позднее стали брать по окончании рабочего дня пару килограммов. Специальные объездчики (охранники) в конце дня «трусили», т.е. осматривали сумки и отсыпали из них, если рабочий брал себе слишком много. Контроль постепенно ослабевал. Балан говорил в конце 1960-х: «У нас стільки ворують, скільки в другом хозяйстві не вирощують». В 1980-х работницы тепличного комбината выносили после смены в специальных потайных карманах рабочих халатов чуть ли не по 40 кг огурцов! После сезона таких трудов тепличница, по рассказам, машину купить могла. Так потихоньку мы и «раздерибанили» социализм. И остановиться не можем. Те же бывшие берестовчанки, с ностальгией и гордостью вспоминающие о рекордных выносах с теплиц, с возмущением рассказывают, как один из наших «слуг народа» для финансирования своей предвыборной кампании выкопал трубы с нескольких га орошаемых земель в лихие (первоначальное накопление капитала) девяностые. Ладно выкопал, интересы земляков в Верховной Раде защищать надо, так траншеи по всему полю оставил!
А вот люди той, еще дореволюционной крестьянской закалки, подобные Ф.Федоренко, ворами не были. Зато могли пахать «в поте лица своего». Эксплуатация этой крестьянской трудовой этики и позволила построить «реальный социализм» в СССР. Но дикая эксплуатация трудящихся, когда тот же полевой рабочий в «Берестовом» получал по 3 разряду всего 2 рубля 90 копеек в день, и разъела трудовую этику нашего народа. Мы превратились в нацию воров. Это, а не миллионы уничтоженных людей, главный и неискупаемый грех русского коммунизма. «Народ, неугодный Богу, будет развеян, как пыль на ветру»...
Рассказывая о Федоре Трофимовиче, нельзя не сказать несколько слов о его наставнике В.И. Балане, личности неординарной. Пришел он в «Берестовой» в 1931 году, тогда это было одно из хозяйств константиновского агрокомбината, сразу после Исаевского агроэкономического техникума в Одесской области, с 1938 года - главный агроном уже подхоза металлургического завода. Балан агрономом на 5-м отделении в Кондратовке был и при немецкой оккупации. И после освобождения занимал должность главного агронома до вынужденной, по состоянию здоровья, пенсии. Находясь на заслуженном отдыхе, продолжал консультировать хозяйство. Специально для него даже должность придумали — агроном по научной организации труда.
Агрономом был он от Бога. Уходя на заслуженный отдых, оставил своему преемнику несколько толстых тетрадей с подробнейшими записями почвенных характеристик каждого поля, результатами многолетних наблюдений и опытов, анализом работы и характеристиками десятков специалистов хозяйства. Еще в 1949 году Балан разработал такие севообороты, которые сами по себе были мощным средством в борьбе с сорняками, болезнями, вредителями, многократно повышали урожайность, делали ненужными применение гербицидов. В конце 1950-х к «Берестовому» были присоединены земли соседнего совхоза «Прогресс». Они давали урожай овощей менее чем по 116 ц/га. Внедрение балановского севооборота повысило его до 250-350 ц/га. Вот только власть всегда забывала наградить главного агронома, являвшегося интеллектуальным и организационным центром всего хозяйства. Клеймо «находился на оккупированной территории» не смывалось.
Но самые прогрессивные производственные схемы ничего не стоят без квалифицированных и энергичных исполнителей. В лице Федоренко Балан и директор совхоза И.И. Кубрак обрели своего лучшего руководителя среднего звена. Федор Трофимович не только сам разбирался в агрономических тонкостях, но требовал, чтобы каждый работник понимал, что и зачем он делает, «знал свой маневр». Федоренко зачастую сам предлагал решения некоторых проблем. Так, по его инициативе стали широко применять труд сезонных работниц, особенно из шахтерских городков, таких, как Димитров. В них для шахтерских жен не было работы. Совхоз «Берестовой» создал целую систему, позволившую добиться, чтобы эти временные работники освоили профессию на том же уровне, что и свои. Именно Федоренко внедрял на практике все те нововведения в огородничестве, которые сделали «Берестовой» одним из лидеров советского сельского хозяйства.
«Сложно было работать с таким количеством женщин, ведь в вашем хозяйстве были сотни подчиненных?» - спрашиваю ветерана. «Сейчас сложнее», - отвечает он, и мы от души смеемся. Вспоминает старый солдат и бригаду немок, работавших в его подчинении на полях фрунзенского подхоза до 1949 года. Их было 60-70, жили в свинарниках на 2-м отделении, там, где «Бересток» сейчас. Работали на полях. Одна из них обычно шла с бригадиром, чтобы контролировать, как задается норма. Работали хорошо. Смертей, за исключением одного самоубийства, не было. «Вони пристроїлися коло свиней харчитися». Другая группа немецких женщин насыпали дамбу в балке Берестовой. Не ту, по которой проходит сейчас проспект Ломоносова - она была сооружена позднее - а меньшую, что отделяет пятый ставок от небольшого пруда ниже центрального отделения «Берестового». Эти немки жили в бараках на Нулевом...
Федор Трофимович Федоренко прожил жизнь честно. Золотых гор не скопил. Семья жила небогато, как и все. Будучи бригадиром, лет 15 ездил по своим обширным угодьям на велосипеде. Потом собрал себе мотоцикл из выброшенной на свалку развалюхи, долго ездил на нем. Лишь незадолго до пенсии купил «Москвич», который на ходу до сих пор. Он принадлежит к поколению, на плечи которого легли тяжелые испытания. И дело не только в войнах и коллективизациях. Эти люди умели любить и хранить верность. Молодожены Федоренко, которых разлучила война, сохранили свои чувства во всех фронтовых испытаниях. Федор Трофимович строил свою жизнь на прочном фундаменте извечной крестьянской этики, где в цене трудолюбие и порядочность. Ему очень повезло, его честный труд был по достоинству оценен двумя орденами Ленина (1958, 1972 г.г.) и Золотой Звездой Героя Социалистического Труда (1972 г.). В этом нет заслуги того строя, какой был тогда. Это миллионы таких тружеников, как Федоренко, построили и защитили социализм. Ушло это поколение — и рухнула система, не способная воспитать им смену. Качество материала определяет качество здания.
И.Бредихин, преподаватель КПЛ.
