Предвоенные конфликты – 2
Некоторые дополнительные разъяснения о личности Сталина может дать Милован Джилас, автор книги «Разговоры со Сталиным». Джилас - один из руководителей югославской компартии и югославской национально-освободительной революции, встречавшийся со Сталиным в годы 2МВ, пишет: «В какой-то момент Тито сказал, что в социализме существуют новые явления и что социализм проявляет себя сейчас по-иному, чем прежде, на что Сталин заявил:
— Сегодня социализм возможен и при английской монархии. Революция нужна теперь не повсюду. Тут недавно у меня была делегация британских лейбористов и мы говорили как раз об этом. Да, есть много нового. Да, даже и при английском короле возможен социализм.
Как известно, Сталин никогда открыто не становился на такую точку зрения... Меня привел в восторг этот непосредственный обнаженный подход, которого я не встречал в советских учреждениях, и тем более в советской пропаганде. Я почувствовал себя… рядом с человеком, который относится к реальности так же, как и я, не маскируя ее. Не нужно, конечно, пояснять, что Сталин был таким только среди своих людей, то есть среди преданных ему и поддерживающих его линию коммунистов», - подитоживает Джилас.
Сталин писал свои речи для непосвященных, для «народа». Исходил из того, как понимал интересы политического момента. Так Сталин и писал. Мог лохам и по ушам проезжать. Вот так и надо относиться к его произведениям.
Исходя из этой логики, почему социализм невозможен при Гитлере?
Джилас пишет: «Сталин представлялся не только неоспоримым и гениальным вождем, но и воплощением самой идеи и мечты о новом обществе. Это обожествление личности Сталина и безусловное принятие всего, происходившего в Советском Союзе, приобретало иррациональные формы и масштабы. Любое действие советского правительства - скажем, нападение на Финляндию, все отрицательное в Советском Союзе, например, судебные расправы и чистки - получало оправдание, еще более странным являлось то, что коммунистам удавалось убеждать самих себя в целесообразности и справедливости всех этих мероприятий или, что еще проще, вытеснять из своего сознания и забывать неприятные факты.
Между нами, коммунистами, были и люди с развитым эстетическим вкусом, с глубоким знанием литературы и философии, но, несмотря на это, мы все же были воодушевлены не только взглядами Сталина, но и "совершенством" формы их изложения. Я и сам в дискуссиях часто указывал на кристальность стиля, на несокрушимость логики и гармонию изложения сталинских мыслей как выражение глубочайшей мудрости, хотя для меня и тогда не составило бы большого труда определить, - если бы дело касалось другого автора, - что на самом деле это бесцветная ограниченность и неуместная смесь вульгарной журналистики с Библией. Иногда это принимало комические формы: всерьез считали, что война окончится в 1942 году, потому что так сказал Сталин. Когда же этого не произошло, пророчество было забыто, причем прорицатель ничего не потерял от своего сверхчеловеческого могущества (выделено мною, - авт.). С югославскими коммунистами происходило то же, что происходило за всю долгую человеческую историю с теми, кто свою судьбу и судьбу мира подчинял одной-единственной идее. Сами того не замечая, они создавали в своем воображении Советский Союз и Сталина такими, какими они были необходимы для их борьбы и ее оправдания».
Но возвратимся к предвоенным конфликтам. Когда начинаешь их анализировать, то с удивлением отмечаешь далеко не мирный характер советской внешней политики в последний год накануне 2МВ. Начнем с Азии. Там полыхнуло раньше.
В 1931 - 1932 годах Япония захватывает Маньчжурию, северо-восточную территорию Китая. Некоторые китайские историки, кстати, так и обозначают рамки второй японо-китайской войны 1931 – 1945. В Маньчжурии образуется марионеточное государство Маньчжоу-Го. Теперь между Японией и СССР нет буферной зоны. С 1932 года внешние границы Маньчжоу-Го защищает японская Квантунская армия. За годы 1932 – 1938 на этой границе происходят более 200 вооруженных стычек с советскими пограничниками. СССР ведет себя сдержанно, не провоцирует соседа, но отпор дает.
В 1937 году Япония начинает полномасштабную агрессию в Китае. И попадает в капкан. Она одерживает победу за победой, занимаются все новые города и провинции. Но сопротивление китайской армии не ослабевает, растет партизанское движение. За спиной у Чан Кайши могучие союзники – Америка и СССР. Армия Гоминьдана избегает решительного сражения с японцами. Чан Кайши бережет наиболее подготовленные и лучше вооруженные дивизии. Японцы убеждаются в невозможности военной победы над Китаем. Осенью 1938 года они переходят к стратегии изматывания врага и начинают искать возможность заключения мира.
14 июня 1938 года в Маньчжоу-го японским пограничникам сдался комиссар государственной безопасности 3 ранга Г.С. Люшков. Генрих Люшков был человеком Ежова. На Дальний Восток Люшков прибыл для активизации чисток в частях Красной Армии и погранвойск. Успел арестовать тысячи человек. Спасаясь от своего собственного ареста, предупрежденный Ежовым, он уходит к японцам.
Уходит красиво. Находясь с инспекцией в пограничных частях, Генрих Ляшков выезжает прямо на государственную границу. Там, под предлогом встречи с особо ценным агентом, он отсылает от себя сопровождающих, а сам уходит на японскую сторону. Ляшков просит политическое убежище в обмен на сотрудничество с японской разведкой. Я не знаю другого изменника такого уровня в истории СССР. Через него японцы получают доступ к советским государственным и военным секретам наивысшего уровня.
Переход Ляшкова через границу происходит на сопке Заозерная, что находится в паре сотен метров за озером Хасан. Именно на Заозерной, сразу после побега Ляшкова пограничники устанавливают наблюдательный пост: 11 бойцов с 1 ручным пулеметом. Из Москвы едет комиссия в составе порученца Сталина Льва Мехлиса и заместителя Ежова Фриновского. Пограничники попросту «принимают меры», стараясь отвести от себя гнев начальства.
Но ярость накатывает не только со стороны Москвы. Японцы по дипломатическим каналам шлют ноты протеста по поводу нарушения границы Маньчжоу-Го. Маньчжурский чиновник, с белым флагом направляющийся на сопку Заозерная, расстрелян советскими пограничниками. Труп лежит на маньчжурской земле. Акт международной агрессии налицо.
24 июля 1938 года маршал Василий Блюхер выехал на сопку Заозёрная с комиссией для проверки сообщений о ситуации на границе. Комиссия сделала вывод: «Наши пограничники нарушили маньчжурскую границу в районе сопки Заозерная на 3 метра, что повлекло за собой возникновение конфликта на озере Хасан».
Блюхер приказывает засыпать один из отрытых пограничниками окопов и переместить проволочное заграждение от нейтральной полосы на четыре метра к окопам пограничников. Фактически, действия Блюхера представляли собой превышение должностных полномочий. Он не ставит в известность о своем выезде в район конфликта Мехлиса и начальника штаба Штерна. Кроме того, пограничная охрана не находилась в подчинении армейского командования и прямое вмешательство в организацию охраны границы выходило за рамки полномочий Блюхера.
Блюхер пытается спустить конфликт на тормозах, но натыкается на резкий выговор из Москвы: «Прекратите возню со всякими комиссиями, организуйте вооруженный отпор». 1 августа 1938 года, при разговоре по прямому проводу Сталина, Молотова и Ворошилова с маршалом Блюхером, Сталин задает ему вопрос: "Скажите, т. Блюхер, честно, - есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание, - я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля".
Конечно, из Москвы виднее, но обвинять японцев в развязывании конфликта на озере Хасан оснований нет. Чем руководствуется Сталин, идя на вооруженную конфронтацию с Японией?
В Европе - Судетский кризис и полное переформатирование расклада сил в восточной Европе. Основным игрокам не до Маньчжурии. США заняли антияпонскую позицию. Увязнув в Китае, японцам не до большой войны с СССР.
И Сталин требует от Блюхера раздуть пожар конфликта максимально сильно.
И. Бредихин.
Читайте третью часть. Продолжение следует
