Люди гибли за металл: долгое эхо войны

С датой освобождения Константиновки тесно связана  одна из славных, но малоизвестных и почти уже позабытых, страниц истории  нашего города. На ней горящими буквами высвечены имена людей, которым довелось в период с 1943 по 1956 гг. работать на предприятии, до войны известном как «Металлолом-Главвтормет». В 1943 году это уже «Вторчермет», но в то время рабочие дали ему особое имя, отражавшее полноту трагедии событий, там происходивших, - «Агрессор».



Более чем на десятилетие, после своего освобождения, Константиновка стала крупнейшим центром переработки военного лома во всей западной части СССР.
Заставить служить делу Победы перерожденный металл, вступить в борьбу с уже поверженной, но все еще таящей в себе смертельную угрозу военной техникой, выпало вторчерметовцам. Десятки людей были смертельно травмированы или потеряли трудоспособность, получив настоящие боевые ранения в то самое время,  когда вся страна уже жила мирной жизнью.
Вот имена тех, кого уберегла доля, чьи воспоминания, собранные в течение ряда лет, позволили воссоздать картину того, что видели их глаза и пережили их души: Хоменко София - автогенщица, Герман Матрена - автогенщица, Михайликова Майя -автогенщица, Макаренко Галина - автогенщица, Колесник Антонина - автогенщица, Колесник Виктор - автогенщик, Синяева  Мария - сортировочница, Синяев Петр - автогенщик, Цибуринская Антонина - крановщица (возможна ошибка в написании фамилии - прим.авт.), Шейко Иван - автогенщик, Шаповалов Михаил - автогенщик, Трофименко - автогенщик, Решетняк - автогенщик, Фатеев - автогенщик, Иващенко - автогенщик, Пышный - автогенщик, Вигодин - автогенщик, Хоролец - автогенщик.
К сожалению, из этой когорты обычных героев, людей труда, до этих минут дожили не все, поэтому  трудовой, жизненный подвиг ветеранов, встречающих со всеми нами 63-ю годовщину освобождения города и района от немецкой оккупации, заслуживают искреннего и активного внимания со стороны ныне живущих. В сердцах этих людей и сегодня, спустя полвека, живут частицы эмоционального подъема, рожденного желанием преодолеть разруху и построить новую жизнь. Общаясь с ними, начинаешь понимать, насколько незначительны трудности, которые сегодня стоят перед нами, имеющими все для их преодоления.
Но вернемся к тому времени… Многие из константиновцев были разбросаны войной в разные уголки страны, многие погибли, но недостаток рабочей силы восполнили быстро - из сел освобожденных областей Украины и восточных регионов СССР были переброшены людские ресурсы.
«Никто не спрашивал нашего желания», - вспоминает София Ивановна Хоменко, пережившая оккупацию в родном селе Белошапки на Черниговщине.
«Вскоре после освобождения многих молодых ребят из нашего и окрестных сел собрали вместе, после чего отправили в Донбасс». После прибытия она по распределению попала в Константиновку на завод «Вторчермет», где проработала 33 года автогенщицей. В 1944 году, семнадцатилетней девушке пришлось пройти краткий инструктаж работы в бригаде сортировочного цеха, коллектив которой в основном состоял из молодых женщин - вместе с ней трудились Матрена Васильевна Герман, Майя Кузьминична Михайликова.
Жили в тяжелейших бытовых условиях: во время войны приходилось тесниться по 10 человек в полуподвальной комнатушке. Жили впроголодь, выстаивая при этом 12 - 15-часовые смены.
Опасность таилась в каждом, даже самом безобидном на вид, предмете - красивые, похожие на радиодетали, покрытые непонятными символами, штучки  взрывались от малейшего сотрясения, блестящие латунные трубочки с разноцветными полосками с оглушительным трескам срабатывали от нагрева или деформации. Невозможно сосчитать, сколько пушек, тягачей, танков, - искореженных, разорванных на куски, а иногда пугающе целых, настоящих, с нерастрелянным боекомплектом и мертвым экипажем внутри, - пришлось разрезать девушкам.   Война не делала различий, никто не помнит, останки скольких русских и немецких танкистов довелось извлечь. К сожалению, не удалось установить и место, где хоронили обгоревшие кости – где-то на берегу реки, отдельно своих и чужих, но специально этим никто не занимался и вероятно уже никогда не узнать имен тех, кто нашел там свой последний приют.
Любой поступивший на площадку объект - будь-то перекрученная балка, танк или паровоз - необходимо было разрезать на куски, которые можно было поднять в одиночку.  В конце смены порезанный металл грузили вручную. Ушибы, травмы рук и сорванные ногти были обычным делом.
Присутствие на площадке специалиста-пиротехника, работа которого заключалась в осмотре прибывшего лома и удалении взрывоопасных предметов, было жизненно необходимым условием. Но даже после того, как пиротехник давал «добро», разрезать обычное полевое орудие было работой, требующей особых знаний - массивные противооткатные пружины, находящиеся в сжатом состоянии под стволом  в специальном цилиндре-накатнике, таили запасы энергии, достаточные для того, чтобы наделать бед. Несколько человек, пренебрегшие, а может просто забывшие порядок резки орудия, лишились конечностей или жизни: пружина, освобожденная из накатника, крушила все не своем пути.
На глазах у Софии Ивановны погибла девушка Вера, работавшая автогенщицей в одной с ней смене. Поверхностный слой почвы на сортировочном участке, где работали автогенщицы, невзирая на старания пиротехника, был просто нашпигован смертоносной сталью. Нагревшийся от работы автогена, патрон, затоптанный в грязи, оборвал молодую жизнь - пуля попала девушке в шею.
Каждая автогенщица помнит неоднократные случаи, когда не только она, а и вся смена подвергались смертельной опасности. София Ивановна, разрезая танк, не заметила закатившийся  в труднодоступное место снаряд, и лишь срезав верхнюю часть узла, увидела дымящуюся болванку - ей повезло, луч огня прошел немного выше и не успел распилить взрыватель.
Подоспевший пиротехник, мгновенно оценив ситуацию, приказал всем покинуть площадку. В тот раз все обошлось.
Майя Кузьминична Михайликова, разрезая немецкий бронетранспортер, буквально облепленный засохшей грязью, может и действительно извлеченный из болота, срезала борт боевого отделения, сделав надрез над слоем грязи, покрывающей днище. Никто не предполагал, что толстый слой засохшего ила скрывает более сотни фугасных снарядов. По словам саперов, в случае их взрыва не только погибла бы вся смена - пришлось бы вновь отстраивать часть завода вместе с железнодорожной станцией...
Помимо опасности, приходилось преодолевать и чисто технологические трудности. Например, при порезке советской техники сложностей не возникало, а немецкие танки,  которые в конце войны стали покрывать каким-то составом, похожим на шифер (циммерит – защита от магнитных мин – прим.авт.),  швы, соединяющие плиты корпуса, заливать или заваривать их жаропрочной нержавеющей сталью, - разрезать автогеном, обычным методом, было невозможно...
После окончания войны на завод стали возвращаться опытные работники, но и на родном заводе еще долгое время им пришлось смотреть в смерти глаза.
Виктор Алексеевич Колесников, житель села Иванополье, имеет трудовой стаж 50 лет. После освобождения работал в колхозе. Техники не было, и порой самому, вместо коров, приходилось   впрягаться в плуг.
С 1946 по 1950 гг. работал в «РЗ», ныне «КЗВА», где его фотография украшала Доску почета. С апреля 1950 по 1992 гг.- автогенщик «Вторчермета».
После прихода на «Вторчермет» работал  в одной бригаде с бывшими фронтовиками Трофименко, Шаповаловым, Решетняком, Фатеевым, Иващенко, Вигодиным, Пышным, Хорольцом. Дружеский совет старших товарищей не раз выручал в трудных ситуациях.
До окончания правления Сталина режим работы был жестким – восемь часов через восемь, а трудовая дисциплина строгой – за опоздание на несколько минут лишали «прогрессивки», опоздавшего на 20 минут могли отправить в Сибирь – такие случаи были. Металл поступал круглые сутки непрерывным потоком, в основном в вагонах. Случалось, в сутки приходило по 150 вагонов с ломом, попадались целые эшелоны с военной техникой, перерабатывать которую не успевали просто физически. В связи с этим вся территория завода, пространство   железнодорожного полотна от «Вторчермета» до учхоза было завалено тяжелой техникой, причем, в случае, когда на платформах приходили средние и тяжелые танки массой свыше 30 тонн, при их разгрузке приходилось жертвовать и самой платформой. В то время завод не располагал техникой такой грузоподъемности. Было лишь несколько паровых кранов грузоподъемностью по 25 тонн каждый, которых только и хватало, чтобы опрокинуть платформу с танком на  бок, освободив железнодорожную ветку для новой подачи. На протяжении многих лет пришлось работать в тяжелейших условиях: постоянно под открытым небом – холодные осенние дожди, зимняя стужа – промок, продрог – есть план, и его необходимо выполнить. Загружали порезанный металл вручную еще долго, а крышу над одной из площадок соорудили и того позже.
Старшие товарищи делились мастерством, и благодаря собственной смекалке,  трудолюбию Виктор Алексеевич быстро овладел тонкостями опасной работы. Вскоре он наверняка не хуже самих создателей знал «анатомию» каждого из представителей немецкого «зверинца». Броня наших танков была вязкой, а немецких – хрупкой как глина.
Не раз сталкивался Виктор Алексеевич с угрозой, исходившей от боеприпасов. Трагедии, так контрастирующие с уже налаживающейся мирной жизнью, случались часто. В реальность происходящего, по словам Виктора Алексеевича, просто не верилось. Однажды, разрезая отдельно лежащую башню танка Т–34, он работал внутри нее, вырезал шарнир орудия. Рядом работал Виктор Химик, разделывая боковые плиты. Снаружи раздался взрыв. Виктор Алексеевич выбрался из танка и увидел, что Химик лишь несколько раз вздрогнул всем телом и затих у ног склонившегося над ним мастера Пшеничного. Взрыв снаряда,  закатившегося под броневую плиту, унес жизнь автогенщика на глазах его красавицы-жены. Было это в году пятидесятом.
В промежутке между 1952 и 1953 годом погиб пиротехник завода - бывший фронтовик, Коля Захаров. Сапер, потерявший на войне ногу, он до конца остался верен своему долгу. Собирая боеприпасы после очередной подачи военной техники и складывая их в короб, увидел необычный снаряд. Ранее ему не приходилось сталкиваться ни с чем подобным в своей практике. Им овладел профессиональный азарт. Распорядившись, чтобы все отошли, попытался самостоятельно обезвредить боеприпасы. Прогремел взрыв...
За малейшую неосторожность приходилось расплачиваться. Не раз только счастливый случай спасал от трагедии, масштабы которой, принимая во внимание  расположение завода, были непредсказуемы.
Так, однажды отлетевшая из-под резака искра, попала в лежащий неподалеку ящик с реактивными снарядами «катюш». Пороховые двигатели нескольких ракет сработали с оглушительным ревом, описав невообразимую траекторию, ящик замер на противоположном краю площадки с металлоломом. Ни одна из ракет не взорвалась.
Или другой совершенно необычный случай, дающий представление о той опасности, которой подвергался город на протяжении всего времени, пока на «Вторчермет» поступал военный лом при необычных обстоятельствах. Ствол огромного орудия, калибром около 25-30 см, оседлав в области казенника, пытался разрезать рабочий. Никому и в голову не пришло, что двенадцатиметровый гигант может быть заряжен. Но факт – как только пламя автогена добралось до зарядной колоды, грянул могучий выстрел. Чудо заключалось в том, что совершенно случайно ствол орудия уложили наклонно, придав ему небольшой угол возвышения, при этом на пути снаряда не оказалось ни одной преграды. Снаряд взорвался в 15 км  от города на земле совхоза «Берестовой». Чудо и то, что рабочий, с которого раскаленные газы,  вырвавшиеся из прорезанной в казеннике щели, сорвали одежду, отделался лишь испугом и легкими ожогами.
По характеру поступающих в качестве лома предметов, можно было судить о географии мест, где производилась отгрузка. После того, как войска Советской Армии вступили в Европу, стали поступать большие сейфы с толстыми многослойными стенками и сложной системой запирания, на которых красовались литые фигуры в виде горделивых орлов со свастикой. Разрезать такую махину было делом хлопотным, по времени и количеству горючего сложнее, чем танк, и к разочарованию работников, резавших их, все они оказывались пусты. Остались для заводчан загадкой причины, по которым большое количество старинного вооружения – рыцарские доспехи, мечи, кольчуги,  шлемы, сабли, шпаги, диковинные ружья - было отправлено на переработку в качестве лома. Так, в результате бесхозяйственности были навеки утрачены, как и многое другое в нашей стране, бесценные исторические реликвии, которые, очевидно, являлись частью европейских коллекций. Кучи холодного оружия и доспехов достигали высоты человеческого роста. Поражало качество стали мечей: удар наотмашь по железнодорожному рельсу не оставлял на нем зарубки, при том, что на клинке не было сколь либо заметных повреждений.
Cлучалось, что встречались богато украшенные панцири и оружие с рукоятками, инкрустированными камнями и покрытыми золотом. Такие предметы предписывалось собирать и сдавать в специальное хранилище, находившееся на месте современной весовой, откуда их увозили в неизвестном направлении. Был случай, когда хранилище пытались ограбить, женщина, охранявшая его, применила табельное оружие - один из грабителей был убит на месте.
Матрена Васильевна Герман в своих воспоминаниях привела курьезный случай, произошедший с одним из автогенщиков. Парень в шутку натянул  плетеную кольчугу, после чего, покрасовавшись в шлеме и с мечом, хотел возобновить работу. Но не тут то было. Загвоздка была в том, что кольчуга никак не снималась, плотно обтянув туловище. Снимать кольчугу пришлось с помощью (плачьте, толкинисты!) автогена и тонкой дощечки, которую приходилось проталкивать между кольчугой и телом, для того, чтобы не обжечь человека пламенем горелки, прожигающей проволочное хитросплетение. Так,  в несколько этапов, продвигая доску все дальше, удалось освободить рабочего от стальных объятий, а этот случай надолго стал предметом шуток в коллективе. Интересно то, что специалисты-историки и оружейники не могут объяснить причин произошедшего. Видимо, заводчанам пришлось столкнуться с одним из утерянных секретов древних, возможно, стоящих в одном ряду с тайной булата и дамасской стали.
Пришлось испытать на прочность и броневые плиты знаменитой линии Маннергейма,  доставленные  в наш город из далекой Финляндии, после ее капитуляции. Толщина брони доходила до 20 см,  а ее внутренняя поверхность была обклеена толстым слоем резиноподобного материала (видимо, служившего звукоизоляцией, для предотвращения травм у солдат при ударах снарядов - прим. авт.). Резать все это было сплошной пыткой – едкий, удушливый дым от горевшей резины, вызывал долго  непроходившее слезоточение и кашель. Разумеется, что средств индивидуальной защиты предусмотрено не было.
Многократно формировались бригады для работы в портах Черного моря, где производилась резка кораблей и немецких подлодок. По словам автогенщиков, резавших старые суда, – главной трудностью было наличие толстого слоя ракушника на подводной части корпуса – прожечь известковую броню, вдыхая при этом тошнотворный запах выгорающего хитина, было адским испытанием.
Время шло, рос и развивался завод, вводя новые мощности по переработке металлолома.
К 1957 г. растаяли силуэты танков со звездами и крестами, и лишь изредка стали попадаться снаряды, и детвора перестала бегать в «запретную зону» за патронами да штыками.
Мир, наконец, пришел к вторчерметовцам.