Продолжение. Начало в №№ 13 - 19.
Глава 6.
На кирпичной фабрике мы должны были наладить два пресса, с чем мы справились, и стали, в конце концов, квалифицированными рабочими. Зубчатое колесо, давно выработанное, нужно было привести в рабочее состояние, и мы отрезали каждый отработанный или сломанный «зуб», обновляли или изготавливали новый и приваривали его на нужное место. То была очень тонкая работа. Чтобы все функционировало, нужна была абсолютная точность. Мы даже позаботились о шаблоне, дело пошло.
Тут было много ручной работы, но время не играло большой роли. У нас был хороший, давно нам знакомый, руководитель группы, мы с ним были, как говорят, едины и душой и сердцем.
Постепенно снег растаял, прекрасная весенняя погода унесла ледяные ветры, наполнила наши сердца надеждой.
Однажды мы сидели в столовой кирпичной фабрики, обедали. Пришла дочь директора, подсела к нам и заговорила с нами. Она сказала мне, что я очень похож на ее брата, пропавшего на войне без вести. Из сочувствия к нашей судьбе дала она мне порцию хлеба – 1 кг. Так завязалась у нас дружба. Дочь директора пыталась прихорашиваться перед нашими встречами - она красила губы. В качестве красной губной помады она использовала красную руду. Ее готовил из железной руды «мастер» - маляр. Достаточно было провести пальцем по этой руде, а потом провести этим пальцем по губам, и губы были красные, ну хотя бы на короткое время...
В столовой у нас были очень странные тарелки, кухонные принадлежности состояли только из деревянных ложек, ручка у ложек была так устроена, что хлебать суп можно было только с бока ложки.
Нужно признать, что цены здесь были ниже, а порции - больше, чем в «городе». К тому же мы могли получать экстра-порции, это не было что-то особенное для изголодавшихся депортированных, но это были дополнительные порции, равные обычным порциям.
Один русский техник быстро подружился со мной. Он сообщал мне ежедневно военные новости, иногда даже под честное слово, что никто, кроме меня, ничего не узнает, но он терял очень быстро мое доверие, так как мне не верилось, что быстрое продвижение войск, о котором он рассказывал, возможно. Он меня успокаивал: «Гриша, скоро войне капут, а вы – домой».
Мое имя переживало здесь метаморфозу: Герхард – Григорий - Григор - Гриша, причем украинцы произносили «г» особым образом.
Однажды утром, когда ехали на кирпичную фабрику, увидели мы дома, украшенные флагами. Что за праздник? Когда мы вышли из вагона трамвая, неожиданно перед нами появилась дочь директора и объявила, сияя от счастья: «Гриша, война закончилась!» Потом она открыла свою сумочку и отдала мне все, что у нее было - 40 рублей. Их мы разделили по-братски.
День превратился в нерабочий – мы вернулись назад в лагерь. То было 9 мая 1945 года. В лагере для всех было все обычно – построение, перекличка, потом коротко было сообщено, что война с фашистской Германией закончена. После утреннего построения все были свободны. Все начали складывать вещи – домой! Но через два часа - построение: «На работу!»
В это время Хильде часто болела - сердечная недостаточность. Перенапряжение приносило ей много проблем. Вечерами мы старались вместе готовить, я за день что-нибудь для этого доставал. После работы мы обычно купались в реке Торец. Вода была очень приятная, река была быстрой, глубокой, прекрасно подходившей для плавания..
После купания я услышал крик господина Дёрра: «Герхард, Оскар (Шобель) тонет!»
Я уже был в брюках и рубахе. Спасение на воде я никогда не изучал, потому и не представлял себе опасность, возникающую при спасении утопающих. Я моментально сбросил рубашку и прыгнул в глубину, чтобы вытащить Оскара. Наконец я схватил его за руку, попытался тащить, но он все время будто вырывался из рук моих течением.
Обессиленные, мы оба ушли глубоко под воду. Я все же не выпускал Оскара из своих рук. Оба наглотались воды, Оскар, конечно, больше, чем я. В то время, пока я был под водой, мое тело немного отдыхало, потом оно ринулось на последнюю попытку: Оскар должен быть непременно вытащен на сушу из воды! После жестокой борьбы мне удалось вытащить Оскара, будто рвавшегося в глубину, на берег. Он был спасен! Длилось спасение 30 минут. Причиной его утопления была судорога в левой ноге и в руке.
Когда я его спросил после короткого отдыха, почему он все время тащил меня в противоположном берегу направлении, а то и в глубину, он сказал, что ему казалось, что он движется в сторону берега, на поверхность реки. Он носил очки, они были мокрыми, поэтому под водой он фактически был слепым.
В честь успеха этого дня я принес в лагерь букет прекраснейших водяных лилий.
Я спас в тот день господина Оскара Шобела от утопления, но через несколько лет он попал под колеса локомотива (или там был какой-то иной несчастный случай) и погиб.
Глава 6.
На кирпичной фабрике мы должны были наладить два пресса, с чем мы справились, и стали, в конце концов, квалифицированными рабочими. Зубчатое колесо, давно выработанное, нужно было привести в рабочее состояние, и мы отрезали каждый отработанный или сломанный «зуб», обновляли или изготавливали новый и приваривали его на нужное место. То была очень тонкая работа. Чтобы все функционировало, нужна была абсолютная точность. Мы даже позаботились о шаблоне, дело пошло.
Тут было много ручной работы, но время не играло большой роли. У нас был хороший, давно нам знакомый, руководитель группы, мы с ним были, как говорят, едины и душой и сердцем.
Постепенно снег растаял, прекрасная весенняя погода унесла ледяные ветры, наполнила наши сердца надеждой.
Однажды мы сидели в столовой кирпичной фабрики, обедали. Пришла дочь директора, подсела к нам и заговорила с нами. Она сказала мне, что я очень похож на ее брата, пропавшего на войне без вести. Из сочувствия к нашей судьбе дала она мне порцию хлеба – 1 кг. Так завязалась у нас дружба. Дочь директора пыталась прихорашиваться перед нашими встречами - она красила губы. В качестве красной губной помады она использовала красную руду. Ее готовил из железной руды «мастер» - маляр. Достаточно было провести пальцем по этой руде, а потом провести этим пальцем по губам, и губы были красные, ну хотя бы на короткое время...
В столовой у нас были очень странные тарелки, кухонные принадлежности состояли только из деревянных ложек, ручка у ложек была так устроена, что хлебать суп можно было только с бока ложки.
Нужно признать, что цены здесь были ниже, а порции - больше, чем в «городе». К тому же мы могли получать экстра-порции, это не было что-то особенное для изголодавшихся депортированных, но это были дополнительные порции, равные обычным порциям.
Один русский техник быстро подружился со мной. Он сообщал мне ежедневно военные новости, иногда даже под честное слово, что никто, кроме меня, ничего не узнает, но он терял очень быстро мое доверие, так как мне не верилось, что быстрое продвижение войск, о котором он рассказывал, возможно. Он меня успокаивал: «Гриша, скоро войне капут, а вы – домой».
Мое имя переживало здесь метаморфозу: Герхард – Григорий - Григор - Гриша, причем украинцы произносили «г» особым образом.
Однажды утром, когда ехали на кирпичную фабрику, увидели мы дома, украшенные флагами. Что за праздник? Когда мы вышли из вагона трамвая, неожиданно перед нами появилась дочь директора и объявила, сияя от счастья: «Гриша, война закончилась!» Потом она открыла свою сумочку и отдала мне все, что у нее было - 40 рублей. Их мы разделили по-братски.
День превратился в нерабочий – мы вернулись назад в лагерь. То было 9 мая 1945 года. В лагере для всех было все обычно – построение, перекличка, потом коротко было сообщено, что война с фашистской Германией закончена. После утреннего построения все были свободны. Все начали складывать вещи – домой! Но через два часа - построение: «На работу!»
В это время Хильде часто болела - сердечная недостаточность. Перенапряжение приносило ей много проблем. Вечерами мы старались вместе готовить, я за день что-нибудь для этого доставал. После работы мы обычно купались в реке Торец. Вода была очень приятная, река была быстрой, глубокой, прекрасно подходившей для плавания..
После купания я услышал крик господина Дёрра: «Герхард, Оскар (Шобель) тонет!»
Я уже был в брюках и рубахе. Спасение на воде я никогда не изучал, потому и не представлял себе опасность, возникающую при спасении утопающих. Я моментально сбросил рубашку и прыгнул в глубину, чтобы вытащить Оскара. Наконец я схватил его за руку, попытался тащить, но он все время будто вырывался из рук моих течением.
Обессиленные, мы оба ушли глубоко под воду. Я все же не выпускал Оскара из своих рук. Оба наглотались воды, Оскар, конечно, больше, чем я. В то время, пока я был под водой, мое тело немного отдыхало, потом оно ринулось на последнюю попытку: Оскар должен быть непременно вытащен на сушу из воды! После жестокой борьбы мне удалось вытащить Оскара, будто рвавшегося в глубину, на берег. Он был спасен! Длилось спасение 30 минут. Причиной его утопления была судорога в левой ноге и в руке.
Когда я его спросил после короткого отдыха, почему он все время тащил меня в противоположном берегу направлении, а то и в глубину, он сказал, что ему казалось, что он движется в сторону берега, на поверхность реки. Он носил очки, они были мокрыми, поэтому под водой он фактически был слепым.
В честь успеха этого дня я принес в лагерь букет прекраснейших водяных лилий.
Я спас в тот день господина Оскара Шобела от утопления, но через несколько лет он попал под колеса локомотива (или там был какой-то иной несчастный случай) и погиб.
Герхард Серватиус.
Перевод С.Турчиной.
Продолжение следует.
Перевод С.Турчиной.
Продолжение следует.
