В последнее время в средствах массовой информации о голодоморах, геноцидах и прочих негативных вехах нашей истории было сказано больше, чем достаточно. Сознавая и признавая эти трагедии народа, а не государства, власть имущие выдумывали и разрабатывали очередные шаги навстречу людям. Одним из таких шагов и была продовольственная программа, за исполнение которой активно взялись общественники константиновского горгаза.
Редкая горгазовская машина доезжала до славного города Донецка, а если и доезжала, то не далее Киевского проспекта, и, будучи притянутой на привязи обратно, была способна лишь занять почетное место на вечном пьедестале покоя. Однажды всем гаражом подготовили и отправили грузовой автомобиль в город Мариуполь, который выехал очень рано и смог доехать до самого села Романовка. Ходило мнение, что отправляться в путь надо было позже, чтобы обломаться ближе, не выезжая за черту города.
Персональный автомобиль начальника тоже имел свой норов, и руководитель, зачастую выехав с такой помпой из ворот предприятия, возвращался грустный и злой уже пешком. Механики гаража, все как на подбор, оказывались отпетыми сказочниками, их слушали, им сочувствовали водители, начальство, инспектора ГАИ.
Несмотря на жалкое состояние автотранспорта, некоторые водители совершали, и, случалось, удачно, попытки привозки картофеля для коллектива конторы. Причем, этот продукт, бывало, доставляли из картофельных краев Курской области, а не из ближайших колхозов. На протяжении многих лет общественными работами занималось бесчисленное множество людей, но на вооружении у них были одни и те же методы, в результате, — картошки хватало абсолютно всем и даже оставалось. Все были довольны, а если кто‑нибудь и решался перевесить дары полей, то больше в эти игры с горгазом не играл.
Однажды известный бард спел на всю страну: «Картошку все мы уважаем, когда с сальцом ее намять». В горгазе к этому призыву конечно же прислушались и заключили договор с колхозом из села Марково на поставку свинины для управления. Была организована группа рабочего снабжения, отказников не обнаружилось, все рвались исполнять свои обязанности. Подготовили автомобиль к перевозке поросят. Мнение о том, что колхозные весовщики окажутся, по крайней мере, наивными, полностью подтвердилось. Случилось так, что свинины, конечно же, хватило всем с избытком. Здесь применялись научные нормы отхода, проверенные самим начальником. Они составляли всего‑то 48 %. Вспоминая прошедшие события, замечу, что довольных было на порядок больше, рабочие были благодарны руководству за организованную акцию заботы, несмотря на некоторые производственные огрехи, заключавшиеся в побегах поросят по дороге. Их не догнали, но мяса от этого меньше не стало и ни на чьем настроении отрицательно не сказалось, а, скорее, наоборот.
Насытившись картошкой с мясом, пора подумать и о десерте. Так, было решено завести пасеку. Были закуплены все атрибуты пчеловодства, уликов с семьями насчитывалось 35, хотя количество семей пчел было несколько непостоянным. Были приглашены на работу опытные пчеловоды. Ради спокойствия пчел их перевозили на лучшие угодья только ночью. Работы были тяжелыми, казалось, что ульи набиты камнями. Меда долго не было, — пасеку регистрировали. Сахар для пасеки получили в мешках, но плохая погода и дырявая крыша склада сделали свое коварное дело — сахар подмок, уменьшился в весе и стал совсем непригодным к употреблению. Пчелы продолжали роиться и улетать, меда так и не было, и притча о медовых излишествах, после которых мед может проступить через живот, а во рту все слипнуться, — была веселой и актуальной. Недовольным разрешали покрутить ручку пустой трехкрыльевой медогонки, валявшейся в складе, приобщив, таким образом, к полезному делу.
Один раз мед все‑таки привезли с пасеки. Всем работникам предложили принести баночки из‑под анализов для раздачи сладкого продукта. Денег никто не платил — этот широкий жест оказался нашей 13‑й зарплатой. Наступил праздник, каждый из 140 работников отведал свои 330 грамм янтарного продукта.
Карпатская пчела — ненадежное насекомое, в этом в горгазе убедились сполна, когда пчелы в конце концов, устав от «ухода», улетели куда глаза глядят, а может, просто передохли. Пустые улики сбросили в бомбоубежище за ненадобностью, ведь горгаз жил уже новой мечтой — птицефермой. Птичницы были определены, осталось найти подходящую ферму. Этой затее не было суждено сбыться по неизвестным причинам, и в пуху никто не успел оказаться. Продовольственная программа также завершилась, и о ней постепенно забыли.
В. Козаков.
