Внутренний огонь Петра Перкова

Оказывается, наш город — родина крепких духом и телом людей. Сколько бы ни ругали его экологи, а народ у нас наловчился жить долго. Недели не прошло, как мы написали о нашей землячке Наталье Павловне Клочковой, встречающей свою сотую весну, как обнаружился еще один, на этот раз уже полновесный юбиляр, шагнувший за свой столетний рубеж.

Петру Васильевичу Перкову век исполнился 11 января этого года. Правда, дата эта прошла тихо, без праздников — к сожалению, здоровье громких юбилеев не позволяет. Так что о его вековом рубеже никто бы не узнал, если бы друзья не обратились в Пенсионный фонд с запросом, а не полагаются ли дедушке, как долгожителю, какие‑нибудь доплаты к пенсии? В Пенсионном сказали, что столетним юбилярам по президентскому указу доплачивают к пенсии сто гривен, но только тем, у кого пенсия минимальная. У Петра Васильевича она под минималку не подпадает, так что остался юбиляр без доплаты, зато прославился своим почтенным возрастом.

Почетных званий и регалий у него хватает, человек их заслужил всей трудной жизнью — он ветеран Великой Отечественной войны, имеет три ордена. «Заслуженный пенсионер» — сказали в Пенсионном, перечисляя все его регалии и льготы.

Это сейчас в своем маленьком домике живет он один, а вообще‑то с детства привык к шумной и многодетной семье, где кроме него росло еще пятеро братьев и сестра. Родина Перковых — село Сухая Сокотчина Курской области. Скорее всего, он так бы и остался в отцовском доме и в родной деревне, ведь крестьянское хозяйство требовало молодых и сильных рук, но время, как всегда, все переиначило. Грянули страшные тридцатые, а с ними и коллективизация. Семью Перковых раскулачили, двадцатидвухлетнему Пете вместе с родными пришлось перебираться в город. Выбрали бурно строящуюся тогда, промышленную, шумную и дымную Константиновку. Первым местом работы парня стал металлургический завод имени Фрунзе, там в мартеновском цехе канавщиком он проработал до самого октября 1941 года, начала оккупации. На фронт попал через два года и воевал практически до самого конца войны, выжил во многих переделках, но за пару дней до Дня Победы в Альпах был ранен осколком немецкой гранаты.

Дальше пошла мирная жизнь и много-много работы, которой Петр Васильевич никогда не боялся. Вернулся на свой металлургический завод, в ту же должность канавщика. Иногда о человеческом духе лучше всего расскажет и один факт, — он двенадцать лет простоял у мартена с пулей в тазобедренном суставе, постоянными болями и инвалидностью по ранению, и еще полтора десятка лет пропахал в том же цеху бригадиром. Славился взрывным, настойчивым и язвительным характером. Может, этот внутренний огонь, да еще жар расплавленного металла, у которого провел полжизни, и продлили ему век.

Петр Васильевич уже полвека на пенсии и о своем бытье рассказывать не любит — слишком тихая жизнь не кажется ему интересной. Но по‑настоящему возраст стал тяготить долгожителя лишь в последние годы, когда умерла его жена. Детей у супругов не было, так что дожидаться своего столетнего юбилея ему пришлось в осиротевшем доме. На беду, побаловать себя таким простым развлечением, как телевизор, Петр Васильевич не может — от работы этого шумного «ящика» у него только сильнее болят старые раны.

К счастью, в одиночестве, без добрых людей Перкова судьба не оставила. От изоляции и вечного врага стариков — быта его спасают соседи. Андрей Михайлович Николин живет через улицу и вот уже 11 лет они с женой шефствует над стариком — ухаживают, моют, носят еду. Последнее время проведывать его приходится каждые два часа. «Слава богу, хоть у него газ есть, а то разве дровами обогреешь столетнего старца, — объясняет сосед. — Мы ГУК ему сделали, я все хлопотал, чтобы газ бесплатно провели, как ветерану войны и инвалиду, но оказалось — не положено».

Какого‑то внимания или привилегий из‑за своего статуса Петр Васильевич отродясь не получал, единственное благо чуть не свалилось на него лет шесть назад, когда выделялись бюджетные деньги на ремонт домов ветеранам войны. Правда, с ним так ничего и не вышло — прибывшие подрядчики взялись поклеить обои, но только разворотили все в доме, подняли тучу пыли, сдирая слои побелки сухими и чуть не уморили лежачего старика, а потом и вовсе бросили работу, решив что сумма мала. С тех пор Петр Васильевич гостей не жалует, не нравится пустое человеческое любопытство и случайные люди в доме. Правда, недавно пришлось принимать гостей — заглянули чиновники со скромненьким гостинцем. Принесли пару апельсинов, печенье и бутылочку коньячка, чтобы взбодрить юбиляра, «разменявшего» второй век своей жизни.

В. Гейзер.