Старость — интересное время, пора подведения жизненных итогов превращает в философа даже завзятого материалиста. Вот и 82‑летний Анатолий Давыдович Золотарев сам себя посчитал своеобразным «духом-хранителем» Николаевского поселка. Раньше он об этом не задумывался, но поговорил с журналистом и увидел, как прошла на этом поселке вся его жизнь.
Живет он там c 30‑х годов, когда Золотаревы перебрались в Константиновку, и еще помнит, когда на месте нынешнего Свято-Успенского храма было бельгийское кладбище. Бывший завод «Автостекло» влиял на его судьбу в детстве, занял сорок лет трудовой биографии и сейчас продолжает определять ее, занимая своими руинами все пространство, где проходит его жизнь.
Отец Анатолия Давыдовича работал на заводе слесарем, мать — в автостекольской столовой. Даже детсад, куда водили маленького Толю, был до войны на территории завода. Он и сейчас «здоровается» с тремя тополями-патриархами, которые уцелели на руинах еще с тех времен. Завод, а вернее война и суета срочной эвакуации, разлучили семью в самый драматический момент. В один день в страшном 1941‑м году отца отправили вместе с оборудованием на Урал и не дали возможности забрать с собой родных. Так тринадцатилетний Толик остался за главу семьи со старшей сестрой и матерью‑сердечницей. Сестру Нину сразу же угнали в Германию, а мать с сыном выживали как могли. Еды не было, денег тоже — питались в основном макухой, иногда предприимчивому мальчишке удавалось обменять на продукты табак из собранных на улице немецких «бычков». Подобная предприимчивость чуть не стоила Толе жизни, когда осенью 42 года на окраине города у Фрунзовки (на север от поселка Червоный) показались советские танки. Немцев подняли в ружье, а оголодавшие горожане, понадеявшись на прорыв наших, принялись потрошить немецкую комендатуру, находившуюся в «Московском» магазине. Хватали все, что можно, даже седла уносили на починку обуви. Толик прихватил лыжи и покатил на них домой. Удовольствия хватило до первого патруля жандармерии, который и «замел» мальца. Атаку немцы отбили, а арестованных за грабеж горожан начали расстреливать. Толику повезло, караульные зазевались и мальчишка смог удрать, отделавшись только автоматной очередью над берегом реки, где и спрятался.
Особенно туго пришлось, когда умерла мама. Неизвестно, как бы он выжил один, сдавая в макулатуру отцовские книги, но однажды угодил в облаву, в итоге оказавшись в Германии под Килем, в лагере, где у подростков забирали кровь для немецких раненых. Через несколько месяцев он попал к немецкому фермеру, где и работал до конца войны. Любопытный мальчишка, да еще как выяснилось, по материнской линии потомок немецких колонистов, приглянулся хозяевам и его не обижали. Сам Толик парнишка сметливый, вовсю присматривался к немецкой методе вести хозяйство. Он тогда и знать не знал, что опыт этот ему пригодится.
Победа застала его в западном секторе Германии, занятом войсками союзников. «Была возможность там остаться, американцы нас хорошо кормили, не обижали и предоставили полную свободу, — уезжай, куда хочешь, а хочешь — возвращайся домой, — рассказывает Анатолий Давыдович. — Но я не знал, что с моими близкими, так что решил вернуться». Он говорит, что позже, как настоящий советский человек, ни разу не пожалел об этом. Хотя то, что свои же всех бывших узников, чудом выживших в застенках, снова отправили в лагерь, его покоробило. Доля бывших угнанных и пленных, которых власти не жаловали и относились подозрительно, не миновала и Толю Золотарева. Когда вернулся в Константиновку, семнадцатилетнего паренька приняли на «Автостекло» токарем только по поручительству отца — фронтовика и довоенного партийца.
С тех пор начались долгие мирные годы Анатолия Давыдовича. Хотя спокойными их не назовешь — они вместили в себя столько событий, что на их основе можно сделать целый сериал. Первый перелом случился в 50‑е, когда в хрущевские времена людям вдруг запретили держать на собственных подворьях домашний скот. А у Золотаревых на тот момент было несколько коров, которых надо было отдать государству. Это подкосило отца Анатолия Давыдовича. Разочарование во всем, во что верил, захлестнувшее старого фронтовика, было настолько сильным, что довело до самоубийства. Жизнь Анатолия опять сделала резкий поворот, но он смирился с произошедшим и смог идти дальше: выстроил на месте старенького флигеля на Садовой улице новый дом, создал семью. Ударно трудился на том же заводе и считался хорошим хозяином. Но та трагедия оказалась не последней, хотя об этом старик говорить не любит. С тех пор он потерял сына, схоронил две жены. Сейчас живет один в опустевшем доме.
Вопреки всем несчастьям, не утратил вкуса и интереса к жизни. Как сам говорит, ему есть о ком заботиться — на попечении старика стадо коз. Животных он любит всю жизнь, кого только не разводил, — в свое время чуть ли не первым завел в городе нутрий, дома пылится опустевший, а когда‑то живой и полный обитателей полуторатонный аквариум. На козах остановился в свое время ради их целебного молока. С тех пор, как сам признается, привязался к бойким и любознательным обитателям его подворья. Правда, однажды его лишили даже этой маленькой радости и полезного дела — мародеры угнали стадо. Старик погоревал, побегал по милицейским коридорам, а потом плюнул и развел новое стадо. «Я принципиально не ем их мясо, не могу резать своих подопечных, только молоко продаю», — объясняет Анатолий Васильевич. Он даже клички им дает с увлечением, отыскивая старинные имена — то Маркел, то Ахилла, и признается, что если бы не они — то давно бы слег. В молодости силач и спортсмен, поднимавший по шесть человек, Золотарев и сейчас не сидит на месте, каждый день, в любую погоду по много часов обходит за своими козами весь поселок. Пастушье дело располагает к чтению, вот Анатолий Давыдович к нему и пристрастился. Человек легкий и не угрюмый, предпочитает беллетристику и стихи Высоцкого. А с недавнего времени стал больше верить в сказки — пристрастился к чтению про НЛО и про все чудесное и необычное. Во всяком случае, в древесную «магию» точно верит — приходит и обнимает тополя-патриархи, говорит, что сил от этого прибавляется. Единственное, что его огорчает, — так это руины когда‑то живого завода, который не разрушили даже немцы. Днями он бродит в окрестностях (разговор проходил как раз на развалинах деревообрабатывающего цеха) и пытается хотя бы территорию очистить, убирает, как может, мусор, складывает в кучи сухие ветки.
Много раз терявший самое дорогое, научившийся восстанавливаться с нуля, Анатолий Давыдович от вопроса, какие уроки он для себя извлек, надолго задумывается: «Не подчиняться корысти, не быть рабом материальных благ, и ни в коем случае нельзя унывать и опускать руки. Вот главное, что я понял в жизни».
В. Гейзер.
