В конце декабря в стране состоялось очень важное событие — обмен пленными между украинской стороной и боевиками т.н. «ДНР» и «ЛНР». Из 74 украинских военнопленных и заложников, освобожденных в тот день, несколько человек вернулись после реабилитации в нашу область. Одна из них — 52-летняя Валентина Николаевна Бучок, сейчас живет в Иванополье.
Как она попала в неволю, что довелось пережить, как выжила — об этом и была наша беседа.
Валентина Николаевна — коренная дончанка. В то время работала электромонтером в донецком подразделении ДТЭК.
Этот снимок и дальше — подвал "Константиновской комендатуры ДНР" (здание горисполкома), куда отправляли провинившихся и несогласных с "русским миром" горожан. Фото М.Разпутько
«В Донецке мы потеряли с мужем практически все, — вспоминает Валентина. — У нас было две квартиры. После моего похищения, из дома все вынесли, вплоть до ношеного белья и тряпок для полов. И при этом сотрудники МГБ соседям говорили — она шпионка, не кормите укроповских котов, — а у меня на то время два кота было.
Я не уехала на территорию свободной Украины в 2014 году. Сначала надеялась, что это все скоро закончится, наша армия освободила Славянск, Краматорск, и вот-вот все закончит. Каждый день надеялась. А когда весь этот сброд хлынул в Донецк, — пришла в ужас. Когда говорили, что захватили райотделы милиции, прокуратуру, областное СБУ, мне было горько, что на самом деле никто ничего не захватывал, они сами все сдали, не выполнили свой долг. Все это казалось абсурдом.
Я все надеждой жила, что ДТЭК выведет своих работников. Но само руководство быстренько разъехалось. Тогдашние градоначальники Донецка во главе с Лукьянченко (как раз те люди, которые всегда спекулировали на теме русского языка), тоже быстренько все уехали. Все в Киеве теперь здравствуют и переводчик им не нужен».
Путь на работу обернулся дорогой в застенки
В тот день, 3 февраля 2017 года, я получила рабочее задание. А перед этим писала руководству компании о том, что очень опасно работать украинскому предприятию на оккупированной территории. Мы работали по обслуживанию бытовых потребителей, снимали показания счетчиков. Основная масса людей даже не хотела их нам говорить: «Мы в Украину платить не будем». Написала письмо после того, как позвонила в двери очередной квартиры, а открыл человек в камуфляже и с оружием:
«Ты, овца, если еще раз сюда позвонишь, я тебя застрелю».
Был и еще такой же случай, но ответа на два своих обращения я так и не получила.
И вот, 3 февраля, я вышла с ул. Складской, 1б, из калининского РЭСа, и пошла в дирекцию, на Постышева, 99. За день до этого был обстрел «градами» с «Мотеля». Те, «которых там нет», сначала один район обстреляли, потом перебрались в другой — якобы ВСУ дает ответку. И следующим днем я обычным путем доехать уже не могла, мне пришлось поменять маршрут, ехать другим транспортом, чтобы добраться до Постышева, 99 по ул. Челюскинцев.
Шла я с телефоном в руке, у меня в рабочей сумке — ведомости, карты, документы... Проходила мимо какого-то дома, посмотрела: ул.Челюскинцев, номер 121, значит, мне надо подняться вверх. И тут меня мужчина какой-то за руку — хвать: «Что ты здесь фотографировала?». «Абсолютно ничего», — говорю. Это потом я узнала, что это был дом, где убили Моторолу. Паспорт, удостоверение, показанные мужику, не помогли. «У нас здесь не работают украинские предприятия», — сказал он. Вызывал так называемую полицию, приехала машина без опознавательных знаков. Все это было похоже на заранее спланированную акцию, ведь я своих проукраинских взглядов не скрывала. И начался ад».
Ютуб кишит роликами с допроса Валентины Бучок, размещенных в инете самими же террористами. И вела она себя в этих страшных обстоятельствах очень мужественно.
«Было два таких видео для канала «Россия-24», потом для канала «Россия-1». Снимали кадровые российские военные, те, «кого там нет». И при этом они все время спрашивали: «Как вы думаете, как надо закончить войну?» Я говорю: «Закрыть границу с вами, и война закончится». Но этого ничего нет там, конечно. И потом, они мне все пытались доказать, что Украину придумал Ленин, и такого государства нет. Ага, и Лесю Украинку придумал Ленин, и Тараса Шевченко… Я говорю: «Кто тебя урода придумал, что ты в моем городе будешь рассказывать, как мне жить?»
Не показывай свой страх
При этом Валентина старалась своего страха перед палачами не показывать. «Если ты только показываешь свой страх, это значит у тебя есть слабое место, в которое они немедленно вцепятся. Пока раздевали, фотографировали, катали пальцы — все сопровождалось оскорблениями. Потом приехали МГБисты, сразу же одели пакет на голову по пояс, защелкнули наручники до посинения рук».
Так и провела Валентина следующие сутки, пока ее били кулаком по голове, добиваясь признания в убийстве Моторолы. Ни о какой воде, еде и даже туалете не было и речи.
«Кричали — расстреляем, ноги отрубаем. У тебя родственники… А я знаю, что муж уехал, брат уехал. А с остальными я, дескать, не общаюсь, мне все равно. Потом в телефоне нашли фото мужа, который служил в этот момент в АТО. Я все отрицала — он в Днепропетровске, экскаваторщик, а форму сейчас можно везде купить. Так пытали меня дня четыре, наверное.
А то, что в ролике снялась, оказалось даже на пользу — мои хоть узнали, где я.
Если бы попала в подвал МГБ… там люди пропадают, как мухи. Я находилась на базе МГБ, на бывшем заводе изоляции. Человека украдут с улицы и туда привозят. Там связи нет ни с кем и ни с чем. Там средневековье. Сидят рабы, их заставляют грузить боеприпасы с российской маркировкой, туда приезжали кураторы из Ростова. Были там и генералы… это к той сказке, что русских там нет».
Строптивая полонянка
«После того, как я отказалась работать, меня закрыли в камеру, где даже туалета не было. Надо было ждать, пока отведут конвоиры дважды в день. Когда кому-то из вечно пьяных охранников этого делать не хотелось, то они и не водили. Я тогда отказалась принимать еду (2 раза в день давали 130 г каши и 25 г тушенки) и меня перевели в обычную камеру. Там были со мной еще три женщины. Одна днровка и две наших — Галина Гаевая и Таня Гончарова. Галину со мной освободили, а Таня там осталась еще...
Всем «инкриминировали» шпионаж. Мне за то, что увидела в автобусе двух бурятов и отправила вопрос-смс мужу: «Что слышно, скоро уберут от нас этих уродов?»
А Галя Гаевая, старшая медсестра в Докучаевской больнице, передала нашим списки «их там нет» — кадровых русских военных, проходивших там лечение. Каким-то образом это стало известно, настучали на нее, там ведь 37-год и все основано на доносах.
Меня перевели с СИЗО в марте, где я и находилась до самого обмена, когда поняли, что методы запугивания бесполезны, да и работать я тоже не стану. Я не такая героиня, как может показаться. Но я не плакала, я не просилась, хотя в душе все колотилось и надежды выбраться не было. Но какая-то связь с внешним миром появилась где-то в конце июля, когда чудом удалось подтвердить мое нахождение там.
Как я попала в списки на обмен? Чудом, наверное. Во-первых, муж не давал покоя никому, во-вторых, у меня был очень хороший украинский адвокат, которого нанял муж. Он приезжал с нашей стороны, у него донецкая прописка. К процессу его, конечно, не допустили, но я могла с ним проконсультироваться. Он же ставил в известность о происходящем представителей ОБСЕ и ООН».
Судебный процесс над В.Бучок все же был имитирован. От него у Валентины осталась толстая кипа документов, она ухитрилась вести бурную переписку с так называемыми судебными и следственными органами фейковой республики. Написала более 20 ходатайств о том, чтобы к ней не допускали адвоката ДНР, чтобы на заседания к ней пригласили ТВ, ООН и ОБСЕ.
«Все это игнорировалось, потому что там никакой судебной системы нет.
И за то, что я не признала свою вину, мне дали 17 лет тюрьмы за шпионаж.
Сначала, правда, клеили «измену родине». Тогда я у следователей и судей спросила, — какой родине, и чьи у них паспорта? Украинские ведь. Я и в «суде» говорила «Слава Украине».
Самое страшное, что помнит Валентина Николаевна, это демонстративные визиты в СИЗО мастеров заплечных дел, их будничные, слесарские оранжевые чемоданчики для инструментов. Процесс их «работы» был слышен слишком хорошо и много раз лишал узницу сна.
Как встретила Украина
«Даже если бы никак не встретила, я была бы счастлива, что выбралась из этого ада, — признается В.Бучок.- Около месяца я находились в киевской Феофании на обследовании и реабилитации. Но даже этот теплый больничный комфорт с лечением — это место, где ты заперт, очень хотелось на свободу. Мне предлагали общежитие на первое время, но и оно, хоть и весьма отдаленно, ассоциируется у меня с казематом. Так что я отказалась».
Сейчас Валентина Николаевна обустраивается в Иванополье, в стареньком тесном домике мужниной родни, по комфорту больше похожем на сарай. Не хватает самого необходимого, удобств никаких, ни воды, ни газа, свет «родная» ДТЭК провела своей сотруднице после многочисленных просьб, скандалов и увещеваний.
Сейчас бывшая пленница занята перепиской со своим многолетним работодателем ДТЭК и пытается прояснить свой статус — является ли она их работником. Пока идут «дебаты», женщина думает на что ей жить. Район и управление соцзащиты выделили ей небольшую денежную помощь. Но вся надежда Валентины на более существенную государственную помощь, обещанную Президентом.
«Мне много чего не нравится, — признается Валентина Николавена. — Например, что все-таки не всех поменяли, слишком много людей, зараженных вирусом «русского мира», сохранили свои портфели и теплые места на четвертый год войны. Что многие обыватели живут нормальной жизнью, без пыток и страха, и при этом враждебно относятся к Украине. Они ничего не понимают, потому что ничего не видели, не испытали. Но, в любом случае, я уже дома. На свободе, в свободной стране».
Кстати, а два «укроповских» кота Валентины, несмотря ни на что, выжили, и сейчас живут, как и положено, со своей хозяйкой.
В.Волошко
