В любой стране мира есть некие заветные, особо любимые уголки, где, кажется, собрано все, что может возвышать и радовать душу. Уютная природа, живописная старина, романтичный налаженный быт... Маленький провинциальный городок или седая крепость, монастырь среди лесов или рыбацкая деревушка у океана. Есть такая, ныне охраняемая ЮНЕСКО, природно-архитектурная драгоценность и в Тунисе. Деревня Сиди Бу Саид, что неподалеку от древних камней Карфагена.
Продолжение. Начало в № 4.
...Автобус идет к побережью, по широкому шоссе, окаймленному гигантскими эвкалиптами. На холмах вдоль дороги — белые строения поселков, между ними возделанные поля.
Но вот перед нами на зеленой, живописной возвышенности возникает бело-голубое селение особой красоты. Его составляют сотни тесно прижатых друг к другу кубических домов с плоскими крышами. А венчает сплошь застроенный холм большая величественная мечеть с высоким квадратным минаретом.
Этот странный населенный пункт одновременно и предельно архаичен, поскольку повторяет архитектуру старинных арабских деревень, и остро современен: он похож на творения зодчих-модернистов прошлого века. И что в тебе такого волшебного, Сиди Бу Саид, что манишь во все века, как магнит, души человеческие?
Благодаря двум поездкам удалось хорошенько побродить узкими улочками поселка, выпить традиционный тунисский зеленый чай с кедровыми орешками в знакомом кафе на узкой улочке и глубже проникнутся его неповторимым духом, чувством пребывания в каком-то фантастическом мире, который стоит неизменно, как картина. Сколько веков этой картине, или время вообще остановилось в этом городке?
Переворошив огромный объем информации об истории Сиди Бу Саида, хочу сослаться на журнал “Вокруг света”, которому, простите за тафталогию, удалось пролить свет на многие тайны из его прошлого и наполнить убедительным содержанием бытующие здесь легенды. Вот что рассказывает это уважаемое издание.
В конце первого века до нашей эры новый Карфаген, заложенный на месте стертой до основания пунийской столицы императором Августом, стал центром римской провинции. Строились роскошные виллы патрициев, украшенные мозаикой, частично сохранившейся до наших дней, окруженные садами, где не прекращались пиры. Тогда на «горбе верблюда», на высоте 140 метров, возможно, стояла крепость или храм — а может быть, и то, и другое...
Последние века империи прошли в дворцовых переворотах и войнах. На африканском берегу сменялись хозяева — полководцы Рима, ставшие местными правителями, вожди вандалов, губернаторы Византии... На исходе седьмого века сюда пришли арабы, ведомые Окба ибн Нафи, военным и религиозным лидером исламского «крестового похода».
После основания Кайруана с его знаменитой мечетью, арабские войска продолжали двигаться на Запад, в направлении Гибралтарского пролива, основывая все новые колонии. Язык и вера арабов-мусульман становились, уже навсегда, господствующими в Северной Африке.
Спустя еще столетия на интересующем нас холме сложилась весьма своеобразная мужская коммуна. Ее составляли приверженцы праведного образа жизни и углубленной исламской философии, арабские «йоги», называемые суфиями — возможно, потому, что они носили грубые одежды из шерсти (араб. «суф»), но не исключено, что и по созвучию с греческим словом «софос», мудрость.
Не надо также забывать, что эллинская философия стала родной для средневекового арабского мира, преподавалась в исламских университетах и, по сути, вернулась в Европу именно с Востока, после католических крестовых походов.
По преданию, первым суфийским мистиком, поселившимся на горе, стал марокканец Абу Саид эль Бейджи, более известный, как Сиди Бу Саид.
(«Саид» значит господин, а «сиди» — это уважительный титул, примерно равнозначный английскому «сэр»: таким образом, все имя можно приблизительно перевести, как «Благороднейший из господ».)
Имя подвижника прославилось и со временем стало названием всего разросшегося поселка. До конца своих дней в уединенном доме на вершине Абу Саид предавался молитвам и глубочайшим медитациям, лишь иногда отвлекаясь для богословских диспутов и наставлений ученикам.
Поскольку стяжал отшельник еще и славу чудесного целителя, шли к нему издалека больные и увечные... После его смерти дом был превращен в мавзолей, а затем усыпальницу святого заключили в здание нынешней большой мечети.
У Сиди Бу Саида — два лица, сверкающее фасадное и погруженное в сумрак внутреннее. В этом легко читается символ суфийской мудрости, подчас прячущей сокровенную истину за предназначенными для непосвященных текстами притч, анекдотов или легкомысленных рубаи о любви и вине, написанных великим суфием Омаром Хайямом.
Первое, что привлекает глаз и поражает несказанно, — это пестрое многообразие дверей, тех самых, за которыми незримо течет арабская жизнь.
Монументальные двери особняков, затейливые — ресторанов; покрытые узорами из декоративных гвоздей, обрамленные арками и колоннами, вырезанные в форме минаретов с куполами... Многие из них выкрашены в голубой или синий цвет, и это далеко не случайно. Кто был в Испании, знает, что синева характерна для дверей Андалусии, — а ведь этим краем много веков подряд правили арабы: они насадили здесь апельсиновые сады, построили дворцы из «Тысячи и одной ночи»...
Арабские ремесленники, попавшие в Испанию вместе со своими земляками-завоевателями, принесли туда, как одну из традиций, обыкновение красить двери синим.
Затем, после испанской Реконкисты и изгнания «мавров», мастера возвратились в Африку... Так и появились по обе стороны Гибралтарского пролива схожие двери цвета южных небес. И не только они, но и многие архитектурные и ремесленные мотивы, роднящие города Южной Европы и Северной Африки...
Традиционны для деревни и желтые двери, усеянные в прихотливых сочетаниях черными гвоздями с большими шляпками.
А ставни на окнах, ажурные, будто самые лучшие кружева! Их здесь называют по-арабски — «бармакле» — или на французский лад, «мушараби». Ставни также чаще всего выкрашены в излюбленный синий цвет. Из-за таких изящных решеток в пору, когда арабским женщинам не позволяли без крайней нужды выходить из дому, красавицы, таясь в полутьме, наблюдали за улицей. Прохожие не могли видеть сиди-бу-саидских дам снаружи, и солнце не портило их нежную кожу...
Недаром этот удивительный бело-голубой поселок издавна вдохновлял как арабских, так и приезжих художников, писателей и поэтов. Гюстав Флобер (прочтите его роман “Саламбо”, навеянный легендами древнего Магриба!) был лишь одним из первых в списке... «Горб верблюда» у Тунисского залива смело можно назвать африканским Монмартром, воздухом которого дышал Мопассан и другие французские писатели и живописцы. В этом поселке долгое время жил и работал русский художник Александр Рубцов. Судя по его картинам, Рубцов не избежал влияния суфизма. Мне повезло купить несколько репродукций его картин. Думается, если поискать хорошенько, - много чудесного еще в Бу Саиде обнаружится...
Спускаемся к морю, занимаем место на террасе портового кафе, заказываем холодный фруктовый сок — и говорим с друзьями о том, как под жарким североафриканским солнцем прихотливо сплетаются явь и вымысел, высокие помыслы богословов и земные чаяния торговцев, древность и новь. Может быть, это живое многообразие и есть маска вечности?..
Как писал другой великий суфий, Джалал Ад-дин Руми - “Каждая вещь денно и нощно являет нам Господа, но лишь некоторые из нас осознают это, а большинство — нет”.
Такой Тунис - древний и загадочный - вы можете познать, побывав в любом его уголке - в “самом русском” городе Туниса, Безерте, в которой нашли последний причал более 30 кораблей Врангеля; порывшись в туарегской лавке старьевщика, приютившейся у стен колизея в Эль Джеме; посетив Махдию с ее серыми песками - самое “африканское” место Туниса; проехав розовато-белым ландшафтом по бывшему дну Средиземного моря, где можно увидеть останки “дороги генерала Роммеля” или, например, полузатонувший голливудский автобус среди соленых озер Сахары...
Словом, есть чем потешить душу в этой замечательной стране. И для ума там пищи тоже предостаточно. Но об этом - в следующий раз.
Продолжение. Начало в № 4.
...Автобус идет к побережью, по широкому шоссе, окаймленному гигантскими эвкалиптами. На холмах вдоль дороги — белые строения поселков, между ними возделанные поля.
Но вот перед нами на зеленой, живописной возвышенности возникает бело-голубое селение особой красоты. Его составляют сотни тесно прижатых друг к другу кубических домов с плоскими крышами. А венчает сплошь застроенный холм большая величественная мечеть с высоким квадратным минаретом.
Этот странный населенный пункт одновременно и предельно архаичен, поскольку повторяет архитектуру старинных арабских деревень, и остро современен: он похож на творения зодчих-модернистов прошлого века. И что в тебе такого волшебного, Сиди Бу Саид, что манишь во все века, как магнит, души человеческие?
Благодаря двум поездкам удалось хорошенько побродить узкими улочками поселка, выпить традиционный тунисский зеленый чай с кедровыми орешками в знакомом кафе на узкой улочке и глубже проникнутся его неповторимым духом, чувством пребывания в каком-то фантастическом мире, который стоит неизменно, как картина. Сколько веков этой картине, или время вообще остановилось в этом городке?
Переворошив огромный объем информации об истории Сиди Бу Саида, хочу сослаться на журнал “Вокруг света”, которому, простите за тафталогию, удалось пролить свет на многие тайны из его прошлого и наполнить убедительным содержанием бытующие здесь легенды. Вот что рассказывает это уважаемое издание.
Зеленый чай в Сиди Бу Саиде
В конце первого века до нашей эры новый Карфаген, заложенный на месте стертой до основания пунийской столицы императором Августом, стал центром римской провинции. Строились роскошные виллы патрициев, украшенные мозаикой, частично сохранившейся до наших дней, окруженные садами, где не прекращались пиры. Тогда на «горбе верблюда», на высоте 140 метров, возможно, стояла крепость или храм — а может быть, и то, и другое...
Последние века империи прошли в дворцовых переворотах и войнах. На африканском берегу сменялись хозяева — полководцы Рима, ставшие местными правителями, вожди вандалов, губернаторы Византии... На исходе седьмого века сюда пришли арабы, ведомые Окба ибн Нафи, военным и религиозным лидером исламского «крестового похода».
После основания Кайруана с его знаменитой мечетью, арабские войска продолжали двигаться на Запад, в направлении Гибралтарского пролива, основывая все новые колонии. Язык и вера арабов-мусульман становились, уже навсегда, господствующими в Северной Африке.
Здесь снимались "Звездные войны"
Спустя еще столетия на интересующем нас холме сложилась весьма своеобразная мужская коммуна. Ее составляли приверженцы праведного образа жизни и углубленной исламской философии, арабские «йоги», называемые суфиями — возможно, потому, что они носили грубые одежды из шерсти (араб. «суф»), но не исключено, что и по созвучию с греческим словом «софос», мудрость.
Не надо также забывать, что эллинская философия стала родной для средневекового арабского мира, преподавалась в исламских университетах и, по сути, вернулась в Европу именно с Востока, после католических крестовых походов.
По преданию, первым суфийским мистиком, поселившимся на горе, стал марокканец Абу Саид эль Бейджи, более известный, как Сиди Бу Саид.
(«Саид» значит господин, а «сиди» — это уважительный титул, примерно равнозначный английскому «сэр»: таким образом, все имя можно приблизительно перевести, как «Благороднейший из господ».)
Имя подвижника прославилось и со временем стало названием всего разросшегося поселка. До конца своих дней в уединенном доме на вершине Абу Саид предавался молитвам и глубочайшим медитациям, лишь иногда отвлекаясь для богословских диспутов и наставлений ученикам.
Поскольку стяжал отшельник еще и славу чудесного целителя, шли к нему издалека больные и увечные... После его смерти дом был превращен в мавзолей, а затем усыпальницу святого заключили в здание нынешней большой мечети.
У Сиди Бу Саида — два лица, сверкающее фасадное и погруженное в сумрак внутреннее. В этом легко читается символ суфийской мудрости, подчас прячущей сокровенную истину за предназначенными для непосвященных текстами притч, анекдотов или легкомысленных рубаи о любви и вине, написанных великим суфием Омаром Хайямом.
Первое, что привлекает глаз и поражает несказанно, — это пестрое многообразие дверей, тех самых, за которыми незримо течет арабская жизнь.
Монументальные двери особняков, затейливые — ресторанов; покрытые узорами из декоративных гвоздей, обрамленные арками и колоннами, вырезанные в форме минаретов с куполами... Многие из них выкрашены в голубой или синий цвет, и это далеко не случайно. Кто был в Испании, знает, что синева характерна для дверей Андалусии, — а ведь этим краем много веков подряд правили арабы: они насадили здесь апельсиновые сады, построили дворцы из «Тысячи и одной ночи»...
Арабские ремесленники, попавшие в Испанию вместе со своими земляками-завоевателями, принесли туда, как одну из традиций, обыкновение красить двери синим.
Затем, после испанской Реконкисты и изгнания «мавров», мастера возвратились в Африку... Так и появились по обе стороны Гибралтарского пролива схожие двери цвета южных небес. И не только они, но и многие архитектурные и ремесленные мотивы, роднящие города Южной Европы и Северной Африки...
Традиционны для деревни и желтые двери, усеянные в прихотливых сочетаниях черными гвоздями с большими шляпками.
А ставни на окнах, ажурные, будто самые лучшие кружева! Их здесь называют по-арабски — «бармакле» — или на французский лад, «мушараби». Ставни также чаще всего выкрашены в излюбленный синий цвет. Из-за таких изящных решеток в пору, когда арабским женщинам не позволяли без крайней нужды выходить из дому, красавицы, таясь в полутьме, наблюдали за улицей. Прохожие не могли видеть сиди-бу-саидских дам снаружи, и солнце не портило их нежную кожу...
Недаром этот удивительный бело-голубой поселок издавна вдохновлял как арабских, так и приезжих художников, писателей и поэтов. Гюстав Флобер (прочтите его роман “Саламбо”, навеянный легендами древнего Магриба!) был лишь одним из первых в списке... «Горб верблюда» у Тунисского залива смело можно назвать африканским Монмартром, воздухом которого дышал Мопассан и другие французские писатели и живописцы. В этом поселке долгое время жил и работал русский художник Александр Рубцов. Судя по его картинам, Рубцов не избежал влияния суфизма. Мне повезло купить несколько репродукций его картин. Думается, если поискать хорошенько, - много чудесного еще в Бу Саиде обнаружится...
Спускаемся к морю, занимаем место на террасе портового кафе, заказываем холодный фруктовый сок — и говорим с друзьями о том, как под жарким североафриканским солнцем прихотливо сплетаются явь и вымысел, высокие помыслы богословов и земные чаяния торговцев, древность и новь. Может быть, это живое многообразие и есть маска вечности?..
Как писал другой великий суфий, Джалал Ад-дин Руми - “Каждая вещь денно и нощно являет нам Господа, но лишь некоторые из нас осознают это, а большинство — нет”.
Такой Тунис - древний и загадочный - вы можете познать, побывав в любом его уголке - в “самом русском” городе Туниса, Безерте, в которой нашли последний причал более 30 кораблей Врангеля; порывшись в туарегской лавке старьевщика, приютившейся у стен колизея в Эль Джеме; посетив Махдию с ее серыми песками - самое “африканское” место Туниса; проехав розовато-белым ландшафтом по бывшему дну Средиземного моря, где можно увидеть останки “дороги генерала Роммеля” или, например, полузатонувший голливудский автобус среди соленых озер Сахары...
Словом, есть чем потешить душу в этой замечательной стране. И для ума там пищи тоже предостаточно. Но об этом - в следующий раз.
Галина Разпутько.
Окончание - в следующем номере.
Окончание - в следующем номере.
