О голодоморе — или много, или ничего

По стране проводятся многочисленные акции: «послания в вечность», презентации документальных фильмов, выставки, встречи с очевидцами. В Киеве американцы представляют оперу на эту тему. Во Львове (где никогда не было голода!) мэрия выделяет денежную помощь тем, кто пережил это ужасное время. Недаром «главный галичанин» О.Тягнибок в Раде потребовал от России компенсации за геноцид украинского народа.

Наш земляк, писатель В.Гайворонский (1906 — 1972 г.г.) в рассказе «Непрошений гість» так описывал события, которые происходили  в 1933-м: «Про голод треба казати або дуже багато, або нічого, — розповідає братові токар-фрезерувальник Віктор Федоренко. – Був, брате, у нас голод, і то страшний… Ідеш, бувало, на роботу, а мертвяки лежать під будинками, жовті, розпухлі… Бачив я одного разу, взимі, три вантажних авта з мерзлими трупами…».

В нашей области основные мероприятия (прежде всего, возложение цветов к памятным знакам и митинги-реквиемы) пройдут в назначенный Указом Президента День памяти жертв голодомора и политических репрессий — последнюю субботу месяца — 23 ноября. Как говорят наши власти, всё будет происходить «без фанатизма», коротко и организованно.

Единственные, кто решили выделиться, — сотрудники и отбывающие наказание в ряде донецких исправительно-трудовых колониий, где будут выставлены памятные свечи.

В Константиновке мероприятия в основном проходят в музее, по школами и библиотекам. Обычная музыкально-художественная композиция, проводимая ранее у ДК «Октябрь», уже второй год не организовывается. В нашей ситуации приходится радоваться: хорошо, хоть нет акций протеста против проведения Дня памяти голодомора...

Кстати, если нынешние коммунисты никому не верят, так пусть хоть поверят информации из архива своего родного Донецкого обкома КП(б)У - из уведомления от 19 апреля 1933 года: «По полученным политсводкам начальников политотделов МТС наблюдаются по ряду районов из-за отсутствия продовольственных фондов масовые смертные случаи и людоедства. Отмечены случаи людоедства, характеризующиеся следующими фактами: колхозник Бабенко Лука 28 марта у умершего брата отрезал голову, руки и ноги выбросил в реку, а остальное употребил в пищу. Хрипунова Ирина задушила свою внучку 9 лет и с внутренностей готовила пищу. Хрипунов Антон от умершей сестры 8 лет вытащил внутренности и употребил в пищу, и ряд других случаев. Имеются случаи невыхода на работу. Имеются опасения, что непринятие мер может отразиться на посевкампании”.

В честь этих памятных дней мы решили опросить дорогих нашему сердцу стариков, прошедших во время войны угон в Германию, т.к. многие из них прекрасно помнят эти дни.

Н.Погасий (1926 г.р.): «Голод 33-го года в Константиновке я запомнил на всю жизнь. Тогда старшие пацаны подговорили меня влезть в узкое окошко киоска по продаже хлеба и украсть буханку. Я ее принес домой. Но когда отец пришел с работы (был слесарем на Фрунзе) и увидел буханку, то вначале заставил вернуть ее в киоск, а потом так избил, что ребра до сих пор помнят... Я запомнил, что тогда на улицах было много просящих и опухших людей. У нас была семья из 8 душ, работал один отец, получающий по 200 грамм хлеба на каждого (себе - 400). Но спасались — варили лободу, ловили ховрашков-сусликов, с рогатки отстреливали воробьев (зимой это было единственное мясо). Картошки не было вообще. Во время войны, когда был в концлагере в Австрии — там тоже давали по 200 грамм, но не хватало — т. к. была очень тяжелая работа. После всего этого у меня в крови привычка — никогда не переедать, как бы не ломился стол». 

А.Матвеева (1925 г.р): «В 32-м у нас в селе всё выгребли, даже солому. В 33-м ничего не осталось. Первыми в каждой семье умерли мужчины. Потом те, кто послабей. Только и видела, как на бричках трупы возили. После войны сюда приехала — так голод тоже был. Нас даже пленные немцы подкармливали».

М.Лелека (1926): «Мы  жили в Юрьевском районе Днепропетровской области. Нас спасло, что отец в совхозе работал и у нас была корова. Горох по крупинке подбирали, ели бурьян, лободу. Была худая — с палочкой ходила. А вот родственники приезжали из других сел, рассказывали страсти, что детей ели. После войны работала каменщиком в Домнаремонте. Ото тоже было голодно. Так немцы-военнопленные, что в бараках жили, нам еду давали! До сих пор помню — как кого зовут. А мечта была — вот получу зарплату, пойду в столовую и два борща возьму!». 

Интересно, что по исследованиям ученых, голодание провоцирует регрессию личности, потерю контроля над своим поведением, повышает внушаемость. А потом, когда человек находится уже на грани, и вдруг агрессор начинает вести себя мягче, к нему возникает некая доброта, причем, неадекватно сильная. В регрессии у человека накладывается на агрессора образ отца и чувство детской благодарности к агрессору.

Ученые считают, что именно поэтому у 60 % опрошенных исследователями украинцев, которые пережили Голодомор, проявлялась украинофобия, т. е. неприятие Украины. И почему бы этому не сидеть в крови и не передаваться по наследству? Вот только те три миллиона украинцев, которые только по официальным данным погибли в 30-х годах прошлого века от голода и репрессий, уже никому ничего не передадут.

В.Березин.