Адъютанты оборотня

Потеряв родину и кров над головой, отдельные отряды в занятых большевиками районах Донбасса продолжали вооруженное сопротивление. К сожалению, партархив хранит только воспоминание, отображающее официальную точку зрения коммунистического режима на ход истории. Современникам придется довольствоваться тем, что есть, отличая чисто криминальные банды от идейных противников ленинской революции.

“...В 1920 г. отряды Красной армии, совместно с рабочими, были брошены на борьбу с бандитизмом. Этой борьбой руководил тов.Головченко, теперешний председатель Константиновской РИК, а он так рассказывает об этой борьбе: “В районах оперировали банды Махно, отряды Каменева, Полякова, Мухина, Кваши и местные отряды бандитов. Из отдельных эпизодов борьбы нужно отметить сражение с бандой Кваши, ликвидацию Новоселовской банды, которая расстреливала рабочих и женщин, ликвидацию банды на Часов-Яре. Особенно нужно отметить зверства банды Полякова и Мухина. Они шли под видом Красного отряда, имея поддельные документы. Она прокатилась по всему Константиновскому району, появилась в Часов-Яре, зарубила и истерзала нескольких милиционеров, потом зарубила милиционеров в Шультино и, по дороге в Ямпольские леса, зарубила более100 человек красноармейцев-коммунистов. Эта банда была ликвидирована. Поляков и Мухин были тут же расстреляны. В 1923г. Константиновка перестала быть волостью и стала районом, был избран райисполком, председателем избран тов.Головченко”.

Претворив в жизнь основной лозунг Ленина о перерастании империалистической войны в гражданскую, сначала большевики, затем коммунисты, перекладывая вину за катастрофические последствия, в краеведческой литературе недоуменно жаловались:

“Иностранные капиталисты, интервенты и внутренняя контрреволюция оставили после себя ужасное наследие. В.И. Ленин говорил в 1919 г.: “Донецкий бассейн подвергнут такому разорению, о котором мы не имеем и понятия”. (В.И.Ленин т.38, стр.35). Наиболее ценную аппаратуру иностранные капиталисты вывезли, технический персонал разбежался. Ни сырья, ни топлива. Разруха господствовала в промышленности и на транспорте”.

Приехавшая вслед за войсками в Константиновку в декабре 1919 г. комиссия химической промышленности сделала нужное для партии заключение по поводу остатков заводов. И главхимуправление настойчиво потребовало вывоза оставшегося оборудования для усиления других предприятий. Вероятно, от повторного разграбления районов Донбасса спасла сопутствующая удача Красной армии в продолжающейся гражданской войне и активное сопротивление рабочих, страдающих от голода и холода.

По окончании войны возвратились домой и наши “лебеди” революции - командиры партизанских отрядов - Реут, Емельянов, Иванов и потерявшая дочь Стрельцова.

Не найдя дочери дома в г.Бахмут, и, зная, что пропавшая без вести ушла на фронт с партизанским отрядом, состоявшем из рабочих константиновских заводов, под командой А.Реутова, мать продолжила поиск. Найти известного всей округе “героя” вряд ли требовало особых усилий, но его невнятные ответы не смоги ни убедить, ни остановить Стрельцову.

Чтобы вживую встретиться с участниками мартовского похода 1918 г., а теперь рассеянных по всей Константиновке, ей необходимо было в первую очередь обратиться к первым красным директорам константиновских предприятий. В 20-е годы управляющим константиновской группой заводов стал Г.Бондаренко, его заместителем - И.Добровольский, а позже Емельянов. Первый из них - Г.Бондаренко - бывший уездный комиссар, а на тот момент - управляющий, по долгу прежней службы и благодаря подчиненным сексотам, пусть и не сразу, все же мог непосредственно помочь Н.Стрельцовой. Второй - И.Добровольский, бывший слесарь, хоть и не был на фронте, но как добросовестный “стукач” в органы режима, был информированный обо всех городских сплетнях и, вполне, мог помочь матери погибшей. Обвиняя в своем заявлении всех красных директоров константиновской группы заводов в сокрытии следов злодеяния и убийцы-большевика Реутова, Стрельцова особо указывает на И.М. Емельянова, называя его адъютантом Реутова. Учитывая заявление Н.Стрельцовой и путаницу в компартийных изданиях, в краеведческой литературе с номерами партизанских отрядов, фамилиями командиров, дат, можно констатировать, что, если Емельянов и ушел из Константиновки со вторым отрядом, а не с первым, то либо в Бахмуте, либо на фронте земляки объединились и старшим по званию был А.Реутов, а второй - немым свидетелем изнасилования и убийства, всего лишь адъютантом.

Столь загадочный факт умолчания на протяжении почти десяти лет, пока находящаяся в неведении мать оббивала пороги “немых” свидетелей, невозможно объяснить “молчанием ягнят” или банальной фразой - на то они и партизаны.

Судя по фрагментам автобиографии из заявления Стрельцовой, вполне хватило бы ума и упорства, обходя в округе и опрашивая оставшихся в живых членов отряда, на основе сравнений показаний, заподозрить последних в сокрытии правды, при одном условии - наличии адресов свидетелей. Показательно, что дружковские коллеги по перу наших компартийных краеведов в исторических разделах ширпотреба для массового читателя своего столь знаменитого земляка, стыдливо упоминают только по фамилии - Реут, передав его боевые заслуги более “достойным” соратникам.

По-другому теперь смотрятся и довольно странные письма Яндульского - бывшего бойца отряда, покинувшего обжитый город, вероятно после заявления Н.Стрельцовой и поселившегося в глухом белорусском селе. В двух письма, направленных в Константиновку и попавших сначала в горком партии, а затем в архив, бывший комсомолец-партизан, жалуясь на маленькую пенсию, напоминая о былых заслугах, дважды доходя в своих воспоминаниях до момента отправки на фронт, неизменно обрывает рассказ и заявляет, что возможно в будущем продолжит его. Яндульский, хотя и не требует гонорара за свою поэму, но и не против. В этой поэме автор кряду приводит не менее пятнадцати фамилий горожан бывшей Константиновки и говорит, что их знают только посвященные.

Н.Стрельцова своим заявлением в 1929 г. безусловно, повлияла на судьбу всех своих обидчиков и вряд ли сама осталась в живых. 30-ые годы в истории Советского Союза ознаменованы тотальными репрессиями и чистками, и это было пострашней ужасов гражданской войны. Архивы рано или поздно прольют свет на дальнейшую судьбу первых узурпаторов городской власти, красных директоров и их жертв.

Скромно молчит краеведческая литература о дальнейшей судьбе аистов революции. И только после хрущевской оттепели адъютанты еще не зарытого оборотня, не найдя могил побратимов по крови, прикрепили на фасадах улиц гробовые таблички с призабытыми именами тех, кто наводил ужас на местных жителей. Кое-что досталось и паркам. И они опустели…

М. П. Корниенко, Г. П. Лютый, В. П. Петренко.